Г.С.Сковорода. Дружеский разговор о душевном мире.

[arka]

Взято из книги Д.В. Щедровицкого "Сковорода", з книги Г.С. Сковорода "Алфавит Мира"

Спойлер

Дружеский разговор о душевном мире
Лица: Афанасий, Яков, Лонгин, Ермолай, Григорий
Григорий. Слава Богу, собралась наша беседа! Что слышно, нет ли вестей?
Яков. Вчера сделалася пожар. Довелось быватьв гостях и напасть на шайку учёных.
Лонгин. Был ли пожар?
Яков. При бутылках и стаканах ужасный загорелся диспут. Иной величал механику; иной превозносил химию; иной ублажал геометрию; иной пришивал человеческое счастье врачебной науке; иной похвальными песнями венчал историю, иной возвышал грамматику с языками; иной – политику с обращением. Потом был спор, какая пища здоровее, какое вино полезнее. Наконец, самый пламень загудел о причине, погубившей республику Афинскую, плодородную мать учёных людей. Много врали о богине Минерве, которой посвящён был город Афинский. Однак я не мог ничего понять и не знаю, почему никакого вкуса не чувствовал. А в любезной моей книжечке, которую всегда с собой ношу, недавно начитал, что счастие ни от наук, ни от чинов, ни от богатства, но, единственно зависит оттуда, чтоб охотно отдаться на волю Божию. Сие одно может успокоить душу.
Григорий. Как называются те учёные?
Яков. Первый Навал, второй Сомнас, третий Пификов, люди славно учёные, а прочих не знаю.
Как же ты не мог ничего понять?
Яков. Сему я и сам дивлюсь. Одно только знаю, что слушать их вовсе меня не позывало.
Григорий. Разве о Минерве говорили без Минервы? Так побеседуем же сами о драгоценнейшем нашем мире бесспорно и дружелюбно. Раскусим несколько слово, сие: «Отдаться в волю Божию». А премилосердная мать наша блаженная натура нас, любителей своих, не оставит, руководствуя всю нашу беседу. Вспомните сказанное мною слово сие: «Чем кто согласнее с Богом, тем мирнее и счастливее» . Сие-то значит: «жить по натуре». Кто же не говорит сего: жить по натуре? Но сия ошибка путь есть всей пагубы, если кто, смешав рабскую и господственную натуру в одно тождество, вместо прозорливой или Божественной избирает себе путеводительницею скотскую и слепую натуру. Сие есть родное нечестие, неведение о Боге, непознание пути мирного, шествие путем несчастия, ведущим в царство тьмы, в жилище духов беспокойных.
Само слово сие – несчастие – оттуда родилось, что прельщённый человек, пошедший за руководством слепой натуры, ухватился за хвост, минув голову или ту высочайшую часть: «Часть моя ты, Господи». Сколько ж мы должны матери нашей Библии? Она непрестанно кладёт нам в уши иное высочайшее некое естество, называя оное Началом, Оком, Отцом, Сильным, Господом, Царём, Ангелом совета, духом владычным, Страхом путеведущим, Вторым Человеком, Светом, Радостию, Веселием, миром и прочее. На скольких местах вопиет нам: «Внемли себе», «Внимай себе крепче…», «Войдите в храмину вашу…», «Возвратись с дом твой», «Дух Божий живёт в вас». «Второй человек Господь с Небес…». И сие то есть благовестить мир, возвещать счастия путь, отворять ворота к балгоденствию, открывать предводительствующее во всем и недремлющее Око, дабы всеусерднейше всяк, тайному мановению блаженного в себе Духа повинуясь, мог получать наставление просвещение, кураж и совершение в каждом своём деле, а без Его дозволения самого мелочного не начинать действия и самого маленького шага не ступать. Счастлив живущий по воле благого Духа! «Господь будет на всех путях твоих». Бедная душа, своими похотями водима! «Путь нечестивых погиб». Самое переднее крыльцо и преддверие, вводящее в пагубу, и самая начальная замашка, будто букварь, обучающий нас быть супостатами Богу, есть сия:
А. Входить в несродную стать.
Б. Нести должность, природе противную.
Г. Дружить с теми, к кому не рождён.
Сии дорожки есть роной несчастия путь.
Афанасий. А если кто к воровству рождён?
Григорий. Убирайся прочь! Моя речь единственно только качается человеколюбивых душ, честных промысла родов, которых Божий и человеческий закон вон из сожительства не изгонит, а составляют они плодоносный церкви, яснее сказать, общества сад, так, как часовую машину свои части. Она в то время порядочное продолжает течение, когда каждый член не только добр, но и сродную себе разлившейся по всему составу должности часть отправляет. И сие то есть быть счастливым, познать свою природу, взяться за свою долю и пребывать с частию себе сродною от всеобщей должности. Сии должности участия есть благодеяние и услуга. И не дивно, что у древних римлян как должность, так и благодеяние обозначались одним словом – officium. Самая добрая душа тем беспокойнее и несчастливее живёт, чем важнейшую должность несёт, если к ней не рождена. Да и как ей не быть несчастною, если потеряла сокровище сие, мира дражайшее: «Веселие сердца – жизнь человеку, и радование мужа (есть то) долгоденствие»? (Сирах). Как же не потерять, если вместо услуг обижает друзей и родственников, ближних и дальних, однородных и чужестранных? Как не обижать, если вред приносит обществу? Как не повредить, если худо нести должность? Как не худо, если нет упорной стрательности и неутомимого труда? Откуда же уродится труд, если нет охоты и усердия? Где ж возьмёшь охоту без природы? Природа есть первоначальная всему причина и самодвижущая пружина. Она есть мать охоты. Охота есть разожжение, склонность и движение. Охота сильнее неволи, по пословице. Она стремится к труда и радуется им как сыном своим. Труд есть живой и неусыпный всей машины ход потоль, поколь породит совершенное дело, сплетающее творцу своему венец радости. Кратко сказать, природа запаляет к делу и укрепляет в труде, делает труд сладким.
А что- есть сия природа, если не тот блаженный в человеке Дух, о котором Бог к Мойсею: «Се, посылаю ангела Моего перед лицеем твоим… Внимай себе и послушай Его. Не усомнится, ибо Имя Моё на нём есть». Великое есть сие дело: «Имя Мое на Нём есть». Божие Имя и естество Его есть то же. Того ради велит вникнуть внутрь себя и внимать сему наставнику, ясно всё нужное показывающему. Скольо можно догадываться, Сей есть Тот, Кто говорит: «Без Меня не можете творить ничего». И сие-то есть с Богом счастливо вступить в звание, когда человек не по своим прихотям и не по чужим советам, но, вникнув в самого себя и вняв живущему внутри и зовущему его Святому Духу, последуя тайному Его мановению, принимается и придерживается той должности, для которой он в мире родился, самым Вышним к тому предопределён.
Не везде ли присносущного Божиего естества исполнение? Есть он во всяком человеке. Есть в тебе, и с тобою. Что-ж он делает? Послушай Соломона: «Нетленный Дух Твой во всех есть. Тем же заблуждающих обличаешь и в них же согрешили, вспоминая, учишь, да переменившись от злобы веруют в Тебя, Господи». Видишь, что живущее в тебе блаженное естество, управляет, будто скотом, твоею природою. Сия слепая натура есть ты ж сам, с прихотями своими. И сие-то значит: «Царствие Божие внутри вас есть». Оно не ошибается и лучшим путем поведёт тебя, разумей, к тому, к чему ты рождён, да будешь для себя и для братии твоей полезным, нежели чужие советы и собственные твои стремления, о которых написано: «Враги человеку домашние его». А теперь осмотрись, зачем торопишься? Куда забежит твоя необузданность? Зачем хватаешься за должность, не ведая, будешь ли в ней счастливым? Как можно тебе отправить её удачно, не к ней рождённому? Кто может подписаться, что хорошая сия пища будет в пользу твоего желудка? Не лучше ли сам о сем можешь осведомиться? Справься ж сам с собою. Узнай себя. Внемли себе и послушай Господа своего. Есть в тебе Царь твой, Отец и наставник. Внимай себе и сыщи Его и послушай Его. Он один знает, что тебе сродное, т.е. полезное. Сам Он и поведёт с сему, зажжёт охоту, закуражит к труду, увенчает концом и благословением главу твою. Пожалуйста, друг мой, не начинай ничего без сего Царя в жизни твоей! Чудо, что доселе не могут тебя тронуть сии слова: «Ищите прежде Царствия Божиего». Ищи и день, и ночь, вопи: «Да придет Царствие Твое». А без сего наплюй на все дела твои, сколько не хороши они и славны. Всё то для тебя худая пища, что не сродная, хотя-бы она и царская. Ах! Где ты мне сыщешь человека, чтоб избирая стать, сказал: «Да будет воля Твоя!». Сей-то небесный Отец приводя нас по своей воле к тому, к чему нас родил, Сам и советами утверждает сердце наше, ежедневно оные, как пищу, в душу нашу посылая. И тогда-то дело нашей должности имеет своё существо и силу. Если ж постигло тебя уже Царствие Божие, взгляни на оное и ужаснись. Проси о оставлении долгов твоих за то, что похитив высочайшую власть, доселе правил житием твоим по советам слепой натуры твоей, не по руководству царственного естества. Сие есть родное искушение, разумей, мучение твое, рождаемое от лукавого духа, в скотской твоей натуре царствующего.
Не думай никто, будто от нашей воли зависит избрать стать или должность. Владеет Вышний царством человеческим, и блажен Сему истинному Царю последующий. Сие то есть быть в Царствии Божием и в счастливой стране твёрдого мира.
Теперь пришли мне на ум тоскою, скукою, горестью среди изобилия мучающиеся. Сии просят у Бога богатства, а не удовольствия, великолепного стола, но не вкуса, мягкой постели, да не просят сладкого сна, нежной одежды, не сердечного куража, чина, а не сладчайшей оной кесаря забавы: «О друзья мои! Потерял я день…». Ах, друг мой, не проси дождя по пословице, проси урожаю: бывает, что и дождь вредит плодоносию.
А я вспомнил тех совопросников века сего: «Богословская наука, к чему она? Я-де не священник и не монах…». Будто не всем нужно душевное спасение и будто спасение и спокойствие не то же есть.
Яков. А я не могу довольно наудивляться ужасному множеству грашащих противу сего тайнописанного Божественного закона.
Не сыщешь столь подлой души нигде, которая рада бы хоть сегодня взойти на самое высокое звание, нимало не рассуждая о сродности своей. Сие Царствия Божиего невежество все сердца помрачило. Без сомнения, они уверены, будто счастие наше к оному какому-то званию или стати привязано, хотя сто раз слышали о Царствии Божием, которое, если кто сыскал и повиновался, принявшись за природное звание, тому легко всё прочее нужно присовокупляется. А без сего и звание есть не звание. И как быть может званием, если я к оному не зван Вышним Царством? Как же зван, если не к тому рождён? Божие Царство везде присутствует, и счастие во всякой стати живёт, если входишь в оное за руководством твоего Создателя, на то самое тебя в мир сей произведшего, и во сто раз блаженнее пастух, овец или свиней с природою пасущий, нежели священник, брань противу Бога имеющий.
Почему нам столь подлым кажется хлебопашество, что все оного избегаем? Счастлив, кто родился к медицине, к пиктуре, к архитектуре, к книгам… Я их благословенную, как природную школу (разумей: праздность, упражнение) благословляю и поздравляю. Радуюсь, если и сам в одной из сих наук, только бы сие было с Богом, упражняюсь. Но чем несчастные земледел, если с природою землю пашет? Признаюсь, друзья мои, передж Богом и перед вами, что в самую сию минуту, в которую с вами беседую, брошу нынешнюю мою стать, хотя в ней состарился, и стану последнейшим горшечником, как только почувствую, что доселе находился в ней без природы, имея склонность к горшечному делу. Поверьте, что с Богом мне будет во сто раз веселее и удачнее лепить одни глиняные сковороды, нежели писать без натуры. Но доселе чувствую, что удерживает меня в сем состоянии нетленная рука Вечного. Лобызаю оную и ей последую. Презираю всех посторонних советников бессоветие. И если бы я их слушал, давно бы сделался врагом Господу моему. А ныне раб Его есмь.
Лонгин. Я, напротив того, с удовольствием удивляюсь, сколько сладок труждающимся труд, если он природный. С каким весельем гонит зайца борзая собака! Какой восторг, как только дан сигнал к ловле! Сколько услаждается трудом пчела в собирании мёда! За мёд её умервщляют, но она трудится не перестанет, пока жива. Сладок ей, как мёд, и слаще сотов труд. К нему она родилась. О Боже мой! Сколь сладкий самый горький труд с Тобою.
Григорий. Некоторый молодчик был моим учеником. Детина подлинно рождён к человеколюбию и дружбе, рождён всё честное слышать и делать. Но не рождён быть студентом. С удивлением сожалел я о его остолбенелости. Но как только он отрешился к механике, так вдруг всех удивил своим понятием без всякого руководителя.
Мёртвая совсем душа человеческая, не отрешённая к природному своему делу, подобна мутной и смердящей воде, в тесноте заключённой. Внушал я сие непрестанно молодцам, дабы испытывали свою природу. Жалко, что заблаговременнее отцы не печатлеют сего в сердце сыновьям своим. Отсюда то бывает, что воинскую роту ведёт тот, кто должен был сидеть в оркестре.
Афанасий. Как же не наживать можно шляхетство и соблюсти грунт?
Григорий. Хватаешься за хвост, а не за голову. Сказываю, если хочешь, чтоб сын твой куражно и удачно отправлял должность, ты долженствуешь ему способствовать в выборе сродного качествам его звания. Сто сродностей, сто званий, а все почтенные, как законные.
Разве не знаешь, что грунт от честно носимой должности, а не она от грунта зависит? И не видишь, что низкое звание часто приобретает грунт, а высокое теряет?
Не смотри, что выше, что ниже, что виднее и не знатнее, богаче и беднее, но смотри то, что тебе сродное. Раз уже сказано, что без сродности ничто…
Если кто владеющий грунтом живёт счастливо – не потому счастлив, что владеет имН счастие к грунту не привязано.
Но что владеет по сродности, то разуметь должно о всех внешностей родах. Всё ж то внешность, что находится вне человека: грунт, семья, чин и прочее. Чего хочешь, ищи, но не потеряй мира. Шляхетный список вне тебя находится, а ты вне его быть можешь счастливым. Он без мира ничто, а мир без него нечтось, без чего нельзя быть счастливым и в самом Эдемском рае. Разве чаешь сыскать рай вне Бога, а Бога вне души твоей? Счастие твое и мир твой и рай твой внутри тебя есть. Он о тебе в тебе же находясь помышляет, наставляя к тому, что прежде всех для тебя самого полезное, разумей: честное и благоприличное. А ты смотри, чтоб Бог твой был всегда с тобою. Будет же с тобою, если ты с Ним всегда будешь. А, конечно, будешь с Ним, если примрившись, задружишь с пресладким сим и блаженным Духом. Дружба и отдалённого сопрягает. Вражда и близко сущего удаляет. С природою жить и с Богом быть есть то же; жизнь и дело есть то же.
Слыхал я мальчиком, что на европейские берега выбросила буря дикого человека, оельею кожею обшитого, с такою же лодочкою. Окружил сие чудо народ. Удивляется, соболезнует, приятствует. Предлагают немому гостю разные роды изрядной пищи, но он ничего не касается, сидит, будто мёртв. А наконец, как только усмотрел предложенные плоды, тотчас задрожал к ним и воскрес. Сей есть родной образ верной Господу своему души в выборе звания.
Лонгин. Живо мне представляются два человека, одно и то же дело делающие. Но от сей души родится приятное, а от той неприятное дело. Сей самою ничтожною услугою веселит, а тот дорогим подарком огорчает. От сей персоны досада, насмешка и самое пуганье некоторую в себе утаивает приятность, а от другой – самая ласковость тайною дышит противностью. Сего хула вкуснее того хвалы…
Чудо! Шило, как притчи, говорят, бреет, а бритва не берёт. Что за чудо? Сие чудо есть Божие. Он один тайная пружина всему сему. Всё действительным, всё приятным, всё благоприличным делает одно только повиновение сокровенной Его в человее силе. А противление Святому сему всё действующему Духу всё уничтожает. По сей то причине искусный врач неудачно лечит. Знающий учитель без успеха учит. Учёный проповедник без вкуса говорит. С прописью подьячий без правды правду пишет. Перевравший Библию студент без соли вкушает. Истощивший в пиктуре век без натуры подражает натуре. Во всех сих всегда недостаёт нечтось. Но сие нечтось есть всему глава и конечная красота десницы Божией, всякое дело совершающей. Кратко притчею сказать: «Совсем телега, кроме колес». И не без толку сделали лаконцы. Они полезнейший для общества вымысел, из уст плутовских происшедший, отбросили, а приняли из уст добросердного гражданина, который, по прошению сейма, тоже самое своим языком высказал.
Самое изрядное дело, без сродности делаемое, теряет свою часть и цену так, как хорошая пища делается гадкою, приемлемая из урынала. Сие внушает предревняя старинных веков пословица оная: «Где был? – У друга. – Что пил? – Воду, слаще неприятельского мёду». Подлинно, самая мелкая услуга есть милая и чувствительная, от природы, как от неисчерпаемого родника сердечного, исходящая. Вспомните поселянина, поднесшего пригорстью воду из источника проезжающему мимо персидскому монарху! Вспомните, чему мы недавно смялись, - мужичка Конана репе, принесённой в дар Людовику двенадцатому, королю французскому! Сколько сии монархи веселились грубою сею, но усердною простотою! Зачем же окаеваешь себя, неверная душа, когда твой Отец Небесный родил тебя или земледелом, или горшечником, или бандуристом? Зачем не последуешь званию его, уклоняясь в высшее, но тебе не сродное? Конечно, не разумеешь, что для тебя в тысячу раз счастливее в сей незнатной низкости жить с Богом твоим, нежели без Него находится в числе военоначальников или первосвященников? Неужели ты доселе не приметил, счастие твое где живёт? Нет его негде, но везде оно есть. Пожалуйста, чувствуй что разумным и добрым сердцам гораздо милее и почтеннее природный и честный сапожник, нежели безприродный статский советник. Какая польза, если имя твоё в тленном списке напечатано, а Дух Истины, сидящий и судящий во внутренностях твоих, не одобряет и не зрит на лицо, но на твоё сердце?
Останься ж в природном твоём звании, сколько оно не подлое. Лучше тебе попрощаться с огромными хоромами, с пространными грунтами, с великолепными названиями, нежели расстаться с душевным миром, сделав через сопротивление твоё внутренним себе неприятелем так чудного, сильного и непобедимого Духа, самые ливанские кедры стираеющего.

http://shchedrovitskiy.ru/Books.php