литература, поэзия, искусство

[lucky]

люблю рассказы Бунина, периодически перечитываю, дает ощущение спокойствия. Люблю его описания природы, людей. В некоторых рассказах не могу сказать, что понятен художественный смысл до конца. Например "легкое дыхание" "чистый понедельник" "господин из сан франциско" "муза" Кто нибудь поделитесь своим видинием

[Brittany В сети]

за что?

Мне его скучно читать было. Вальтера Скотта я одолела, а вот Фенимор Купер, Майн Рид и ещё кто-то в моих любимцев тоже не попали

[Y-ina]

Фенимор Купер, Майн Рид и ещё кто-то в моих любимцев тоже не попали

да, у тебя все своеобразно. А как ты относишься к Донцовой и компании? Можешь читать?

[Brittany В сети]

Можешь читать?

Я пробовала! Не могу.

[Y-ina]

Я пробовала! Не могу.

я тоже не могу.

[Brittany В сети]

Y-ina, я много раз видела Донцову по ящику)) Для меня её образ
и выступления совершенно не вяжутся с тем чудовищным количеством чепухи,
которую она умудрилась издать и совершенно исковерканным русским
языком её персонажей

[Stella]

про понты и Донцову

Понты первого порядка: купить большую дорогую машину и Ролекс, читать Коэльо, презирать Донцову, любить худую блондинку с большой грудью.

Понты второго порядка: купить маленькую стильную машинку и Лонжин. Читать Умберто Эко. Презирать Коэльо, любить ироничную брюнетку.

Понты третьего порядка: ездить на метро и такси, потому что так быстрее и дешевле, носить Свотч, читать Анну Гавальду, выключать воду, когда чистишь зубы. Никого не презирать, потому что это разрушает карму. Никого не любить, потому что ты еще не встретил своего человека.

Понты четвертого порядка: продать квартиру, машину и Ланжин. Поехать в Тибет, достичь нирваны, любить всех.

Понты высшего порядка: вернуться из Тибета, никому ничего не рассказывать, купить большую дорогую машину, на досуге читать Донцову, время смотреть на телефоне, любить маму своего ребенка. Осознавать, что любое быдло с Коэльо может оказаться достигшим нирваны Буддой.

[крыгл]

снаф аудео
http://pelevin.nov.ru/audio/S_N_U_F_F.torrent
утопия по современной культуре

[Eva]

Stella,
Точно подмечено. С хорошим чувством юмора человек писал.

[Stella]

Eva, самое смешное, что я сама так с недоумением поглядывала на девочек с работы, читающих Донцову, да еще и менялись книжками... ну честно-честно проскальзывали мысли что не совсем умные а потом купила бабушке в подарок книжку Донцовой с рецептами и новогодний подарочный выпуск Гарпия с пропеллером... ну едем значит в метро, думаю, дай посмотрю, что там бабушка так в запой читает а оно почему то так затянуло))))))) Хотя как то не смогла дочитать одну книжку Донцовой. Там было то ли про Виолу Тараканову, или про Лампу, потому тоже заклеймила в свое время Донцову. Мне нравится больше всего про Дашу Васильеву и Ивана Подушкина))) У нее бывают очень интересные повороты сюжетов.
Агату Кристи тоже в свое время упрекали, что она занимается несерьезными вещами

[Stella]

Сейчас добралась к Довлатову... какая у него ирония

Тысячу раз я бывал в подобных ситуациях. И тем не менее волновался. Сейчас она поднимется на крыльцо, и я услышу:

«Спасибо, что проводили…»

После этого надо уходить. Топтаться в подъезде – неприлично. Спрашивать – «Не угостите ли чашечкой кофе?» – позор!..

Мой друг Бернович говорил:

«Хорошо идти, когда зовут. Ужасно – когда не зовут. Однако лучше всего, когда зовут, а ты не идешь…»

Таня приоткрыла дверь:

– Спасибо за крышу!

– Знаете, – говорю, – о чем я жалею? Выпивки много осталось… Там, в мастерской…

Одновременно я как будто невзначай шагнул через порог.

– У меня есть вино, – сказала Таня, – я его от брата прячу. Он заходит с бутылкой, а я половину – в шкаф. У него печень больная…

– Вы, – говорю, – меня заинтриговали.

– Я вас понимаю, – сказала Татьяна, – у меня дядя – хронический алкоголик…

[Y-ina]

про понты и Донцову

больше всего мне подходит третий порядок, но я там много слов не знаю.

[Eva]

Stella, одна моя родственница (высообразованная, главбух банка), заболев раком, сказала: "Я читаю только Донцову, больше ничего не могу. Понимаешь, для меня это как психотерапевтическая литература".
Не могу с ней не согласиться.

Агату Кристи тоже в свое время упрекали, что она занимается несерьезными вещами

Кого только не упрекали...
Когда читаешь, как обижался Пушкин на критиков, или как "прилетало" Достоевскому, или Франсуа Вийону, то искренне сочувствуешь им.
И обижались, и переживали, и мучились из-за этого. Но их имена помнят, а имена критиков канули в Лету.

[Марк]

"В 1964 году я встретился с Анной Ахматовой. Она только что вернулась из Италии после сорокалетнего перерыва таких вояжей. Взволнованная впечатлениями, премией Таормины, новым шерстяным платьем, Анна Андреевна готовилась к Лондону. Я как раз встретился с ней в перерыве между двумя вояжами ее заграничной славы.

- Я хотела бы в Париж. Ах, как я хотела бы в Париж, - твердила Анна Андреевна.

- Так кто вам… Из Лондона и слетаете на два дня.

- Как кто мешает? Да разве это можно? Я в Италии не отходила от посольства, как бы чего не вышло.

И видно было, что Ахматова твердит эту чепуху не потому, что думает: "в следующий раз не пустят" - следующего раза в семьдесят лет не ждут, - а просто отвыкла думать иначе. Женщина, присутствовавшая при этом разговоре, неоднократно пользовалась таким способом во время своих заграничных поездок. Но она не была Ахматовой. Вернее, Ахматова ею не была."
Варлам Шаламов "Вишера"
http://www.litmir.net/br/?b=38943&p=35

[lucky]

Герасим Павский. Кто перевел Библию на русский

Спойлер

Весной 1826 года в Санкт-Петербурге по приказу Святейшего Синода подвергли казни Библию. Несколько тысяч увесистых православных томов в красивых переплетах бросили в огонь, чтобы простой народ не соблазнился текстами Писания.

Спойлер

Эта драматическая страница русской истории связана с ныне почти забытым именем Герасима Павского, выдающегося ученого, лингвиста и просветителя. Ему довелось жить не в самое лучшее время и даже вступить в конфликт с сильными мира сего, что на Руси никогда не приветствовалось. А за любовь к истине пришлось платить дорого.

Герасим Петрович Павский родился 4 мая 1787 года в семье сельского диакона в Лужском уезде Санкт-Петербургской губернии. Десяти лет отроду, по воле отца, начал священническую карьеру, окончив сначала Александро-Невскую семинарию, а затем поступил в только что открытую Санкт-Петербургскую духовную академию. В стенах последней проявилось его необычное для здешних мест и нравов увлечение — особая любовь к еврейскому языку.

В дипломной работе «Обозрение книги Псалмов, опыт археологический, филологический и герменевтический» вчерашний студент Павский первым из русских ученых высказал идею, что значительная часть псалмов Псалтири не принадлежит царю Давиду, но что они составлены разными лицами и в разное время. В ту пору, как и поныне, любое мнение о Библии, расходящееся с каноном, воспринималось настороженно, и требовалось немалое мужество, чтобы его высказать.

Сам Герасим Павский, оставленный преподавать иврит в Духовной академии, вспоминал: «Язык я узнал наилучшим образом, как никто не знал из моих соотечественников и даже из чужеземцев... По силе языка удалось узнать много, что противно толкованию наших мудрых толковников. А думать противно нашим толковникам беда, великая беда!»



Библия по-русски

После изгнания Наполеона из России образованная часть русского общества жаждала особых культурно-просветительских инициатив. В декабре 1812 года по указу императора Александра I в Санкт-Петербурге было учреждено Библейское общество с целью перевода Писания на разные языки и распространения его среди населяющих Россию народов. Президентом общества был избран друг царя, министр духовных дел и народного просвещения князь Александр Николаевич Голицын.

Сейчас в это трудно поверить, но в России не существовало Библии на русском языке. Богослужения велись на малопонятном простым людям старославянском. Известно, что Пушкин, да и сам Александр I, читали Библию по-французски. Поэт Василий Жуковский тайно, находясь в Германии, пытался переводить ее на русский, что считалось опасным вольнодумством.

Церковная верхушка всячески противилась изданию Библии на «простонародном» русском языке. Злостной крамолой звучала мысль о распространении текстов Писания среди широких слоев населения — по мнению иерархов церкви это могло уронить авторитет слова Божьего. Особой ненавистью к инициативам Библейского общества отличался президент Российской академии адмирал Александр Семенович Шишков. Добиваясь закрытия общества, Шишков писал: «Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином». Шишков находил кощунственным перевод сакральных старославянских текстов, «языка духа», на русский — «язык разврата и театра».

Несмотря на все интриги ревнителей Святой Руси, начался процесс переложения Библии на литературный русский язык. Работа растянулась на годы. Основное сопротивление вызывали планы ответственного секретаря Библейского общества Герасима Павского переводить книги Ветхого Завета с древнееврейского. Православие признавало только Септуагинту — древнегреческий (александрийский) перевод Писания, с которого впоследствии были сделаны переводы на старославянский. Протоиерей Герасим Павский утверждал, что переводы нужно делать напрямую с оригинала, ибо греческие и церковнославянские тексты содержат множество ошибок и искажений.

Иврит в Российском государстве по идеологическим причинам был либо запретным, либо замалчиваемым явлением культуры. Теперь же речь шла о признании иудейских текстов в качестве подлинного языка Библии. Было от чего возмутиться митрополиту Филарету Московскому: «Самой принужденностью состава слов и смысла [чтение это] обнаруживает повреждение текста, в котором не без причины можно подозревать неблагонамеренную руку еврея, искавшего средства уклоняться от силы пророческого свидетельства о распятии Господа». Особую нелюбовь Филарета вызывало то, что идея перевода Библии на русский язык, как и сама идея Библейского общества, пришла из Англии, «гнездилища всех ересей, сект и революций».

О состоянии умов «охранителей народной нравственности» свидетельствует деятельность известного литератора Михаила Леонтьевича Магницкого, одного из противников русского перевода Библии. В 1819 году Магницкий был послан в качестве ревизора в Казань с правами попечителя. В представленном им отчете он обвинял университет в безбожном направлении преподавания и предлагал «торжественно разрушить» самое здание университета. По его представлению были уволены лучшие профессора, преподавание римского права в университете заменили изучением Кормчей книги. Магницкий предлагал совершенно уничтожить предмет философии в русских университетах, а перевод Ветхого Завета с иврита называл «соблазнением в жидовство».

Герасим Петрович Павский в те годы создал первую в России грамматику еврейского языка для учебных заведений, и некоторое время был законоучителем в Царскосельском лицее. Впоследствии Пушкин и другие лицеисты отзывались о нем с неизменным уважением. Став одним из директоров Библейского общества, Павский занимался как непосредственно переводами с иврита, так и окончательным редактированием текстов Ветхого Завета. Cвоей главной целью он считал сохранение не только структуры оригинала, но и эмоциональной выразительности древних текстов. К 1825 году успели закончить русские переводы до книги Руфи включительно.

Воцарение Николая I, сопровождавшееся разгромом декабристского движения, коренным образом изменило климат в стране. Сбылась мечта Шишкова и Магницкого: Библейское общество было закрыто. Более того, мракобесы из Синода добились от императора «Указа об охранении книг Священного Писания в настоящем их виде неприкосновенными».

Ко времени высочайшего указа был отпечатан тираж из пяти тысяч ставших «запретными» экземпляров Ветхого Завета на русском языке. Синод немедленно распорядился уничтожить книги. Их сожгли в печах кирпичного завода Александро-Невской лавры в начале 1826 года. Нам остается только представить это ночное аутодафе: православные, осенив себя крестным знамением, подвозят на тачках и кидают в огонь тысячи новеньких, пахнущих типографской краской изданий Книги книг.



«Западная ересь»

Главный поборник чистоты русского наречия адмирал Шишков считал старославянский язык «исшедшим из уст Божиих». Президент Российской академии в пылу полемики забывал, что церковнославянская Библия также была переводом. Пушкин из кишиневской ссылки высмеивал шишковские «шаротык» (биллиардный кий) и «топталище» (тротуар) — неуклюжие попытки адмирала полностью искоренить из русского языка слова западноевропейского происхождения. Среди других филологических «изобретений» Шишкова: «мокроступы» — вместо калош, «тихогромы» — фортепьяно, «колоземица» — атмосфера... Все это было бы достаточно безобидно, но Шишков возглавлял цензурное ведомство, беспощадно запрещая «чуждые веяния».

Василий Андреевич Жуковский, назвавший Герасима Павского «другом просвещения», в 1826 году рекомендовал образованного священника и педагога в качестве законоучителя наследника, цесаревича Александра Николаевича (будущего императора Александра II). По прошествии лет царь-освободитель с благодарностью вспоминал его уроки. Но недремлющее око церковных иерархов вскоре узрело «западную ересь». По настоянию Санкт-Петербургского митрополита Серафима и Московского Филарета «сторонник рационализма» Павский был уволен. По свидетельству современников, наследник и его сестры прощались с отцом Герасимом «со слезами». В дневнике Пушкина в феврале 1835 года появилась запись: «Филарет сделал донос на Павского, будто бы он лютеранин. — Павский отставлен от великого князя. Митрополит и синод подтвердили мнение Филарета... Жаль умного, ученого и доброго священника!»

Павский также был отстранен от преподавания в Духовной академии, сохранив только чисто номинальную должность при церкви Таврического дворца. Но почти двадцать лет он тайно, нарушая царский указ, работал над переводом Нового Завета на русский. На склоне лет в автобиографии Павский вспоминал свой труд: «В богословии я должен был лицемерить, лукавить, притворствовать, а здесь — говорить правду, и только изредка, чтобы не оскорблять лукавых, промалчивать». Некоторые исследователи сравнивают его работу с подвигом Иеронима, который в VI веке перевел всю Библию на латынь. Пушкин писал в дневнике: «Павского не любят. Шишков, который набил академию попами, никак не хотел принять Павского в числе членов за то, что он, зная еврейский язык, доказал какую-то нелепость в «корнях» президента». Поэт имел в виду книгу Шишкова «Славянорусский корнеслов», в которой тот утверждал, что русский язык — первооснова мировых языков, — и квалифицированное опровержение Павского.

Как зачинатель русской библейско-исторической школы Герасим Павский держался строгих принципов. Основой Святого Писания он считал иудейские масоретские рукописи. Слово «масорет» происходит от ивритского מסורה‎, масора, что означает «традиция». Еврейские ученые-книжники в школах масоретов из поколения в поколение с особой тщательностью переписывали священные тексты. Чтобы при списывании даже случайно не вкралась какая-либо ошибка, в каждом книжном свитке подсчитывались слова и буквы. Так, количество букв в Пятикнижии Моисеевом равно 305607, в прочих книгах — 846600, а сумма букв всего Ветхого Завета составляет 1152207.

Усердие книжников-масоретов может показаться сегодня чрезмерным, но именно благодаря ему мир располагает сегодня надежным и достоверным текстом Библии. Поскольку древнееврейский язык постепенно выходил из употребления в ежедневном обиходе, масореты выполнили огромную работу, снабдив все слова Книги знаками гласных звуков. Это было крайне необходимо сделать, поскольку в иврите графически изображаются только согласные. Тем, что мы знаем сегодня, как произносились слова в библейские времена, мы обязаны масоретам.



Донос иеромонаха Агафангела

В конце 1841 года на имя иерархов Русской православной церкви поступил длинный анонимный донос. Как позднее выяснилось, автором его был иеромонах Агафангел, будущий архиепископ Волынский. Доносчик сообщал: «Змий начал уже искушать простоту чад святой православной церкви и конечно станет продолжать свое дело, если не будет уничтожен блюстителями православия...» Речь шла о новых переводах Павского с иврита. Оказалась, что еще во времена преподавания отца Герасима в академии, студенты записывали его лекции, а затем размножали их литографским способом. Эти литографированные экземпляры раздавались самым близким людям по предварительной подписке, но спрос на историко-филологические лекции «ученого священника» все возрастал.

После того, как к делу подключился обер-прокурор Синода граф Николай Александрович Протасов, в отношении Павского было начато следствие. Комиссию возглавил его давний недоброжелатель митрополит Филарет Московский. Пушкин в дневнике отзывался о нем как о «старом лукавце», а историк Сергей Михайлович Соловьев писал, что Филарет хитростью «мог превзойти самого ловкого иезуита». Отцу Герасиму был учинен суровый допрос. Ему ставили в вину перевод Песни Песней «в рационалистическом духе». Были обвинения и посерьезнее. Павский называл книгу Ионы «повестью». При расположении еврейских текстов не следовал порядку, в котором они находятся в Ветхом Завете, а руководствовался принципом хронологии. Иеромонах Агафангел донес начальству: там, где слово «Мессия» всегда передавалось как «Христос», Павский переводил «Помазанник», что было «умолчанием имени Иисуса Христа в пророчествах» и потому представляло собой «злоречие древнего змия».

Показательно, что члены комиссии не обвиняли Павского в незнании библейского языка — для подобного обвинения их собственных знаний не хватило бы. Преступление Павского заключалось в преподавании и распространении перевода с иврита, противоречившего догматам церкви. Ведь его переводы недвусмысленно демонстрировали, что «список свидетельств Ветхого Завета о пришествии Христовом» является подлогом: в пророческих книгах речь идет о совсем другой эпохе. Так, у пророка Исайи, согласно толкованию Павского, говорится об избавлении еврейского народа, а вовсе не о пришествии Христа, а в книге Иоиля говорится не об «излиянии святого духа на апостолов», а о «предречении иудеям Божьего благословения».

Филарет трижды лично допрашивал протоиерея, вырвав у него письменные покаянные признания. «Дело Павского, — писал через семьдесят лет профессор Санкт-Петербургской Духовной академии Иван Евсеевич Евсеев, — вызвало темные силы доносителей, и при чтении его, например, в митрополичьем архиве, получается впечатление, будто находишься в душной атмосфере сыскного отделения». От заточения в отдаленный монастырь Герасима Павского спасло лишь то, что он был давно отставлен от преподавания и не имел к инициативе распространения собственных лекций никакого отношения.

Как выяснила комиссия, размноженные экземпляры оказались не только у студентов, но и у архиепископов литовского, тульского, курского, саратовского, харьковского и у других духовных лиц. Перевод попал даже в Соединенные Штаты Америки! Началось обширное дело об изыскании и изъятии «испорченных еврейских текстов» во всех епархиях. Во второй раз научные труды Герасима Павского были приговорены к сожжению.

За два месяца до смерти Пушкин написал Чаадаеву: «Что касается духовенства, оно вне общества, оно еще носит бороду. Его нигде не видно, ни в наших гостиных, ни в литературе, оно не принадлежит к хорошему обществу. Оно не хочет быть народом. Наши государи сочли удобным оставить его там, где они его нашли. Точно у евнухов — у него одна только страсть к власти. Потому его боятся... Религия чужда нашим мыслям и нашим привычкам, к счастью...»



Павский один стоил всей Академии

Остаток дней Герасим Павский жил уединенно, в общественной жизни не участвовал. Он углубленно занимался «безопасной» областью науки — русской филологией. Итогом его кабинетного затворничества стала публикация в 1840-х годах «Филологических наблюдений над составом русского языка» в четырех томах. За этот гигантский труд он удостоился премии Академии наук, но в саму Академию Павского избрали лишь в 1858 году, когда на престоле был его воспитанник Александр II. По словам Виссариона Белинского, Павский «один стоил Академии».

Известно высказывание самого престарелого Герасима Петровича по случаю принятия его в действительные члены Императорской Академии наук: не делали академиком пока работал, а сделали, когда уже не в силах продолжать ученые занятия. Он умер 7 апреля 1863 года; в бумагах ученого нашли неоконченную объемистую рукопись, озаглавленную «Материалы для объяснения русских коренных слов посредством иноплеменных». Это был первый в России опыт создания этимологического словаря.

В 1876 году, через семь лет после смерти Павского, с соизволения императора Александра II была, наконец, издана Библия на русском языке, которая используется и по сей день. По настоянию Филарета Московского, русский перевод с иврита был сделан не дословно, на чем в свое время настаивал Павский, а «приведен в соответствие» с привычными переводами древнегреческими и церковнославянскими. Но даже такое, «компромиссное» издание русской Библии, вызвало протест консерваторов. Ректор Санкт-Петербургской Духовной академии епископ Феофан настолько был убежден в порочности «новомодной Библии», что надеялся довести это «синодальное сочинение» до «сож­жения на Исаакиевской площади». Феофан сетовал в одном из писем: «Совсем все обмасаретились, отпротестантились... Помилуй нас, Господи! Гибнет Православие».

Многолетний гонитель Герасима Павского, митрополит Филарет Московский (Дроздов) был канонизован Русской православной церковью в 1994 году, его мощи перенесли в новый московский храм Христа Спасителя. Место захоронения Герасима Петровича Павского на кладбище Фарфорового завода в Санкт-Петербурге со временем было утрачено.

Добавлено спустя 56 минут 33 секунды:
Полина Виардо. Острые вопросы биографии

Спойлер

Биография Полины Виардо российскому читателю известна только в приложении к судьбе большого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Но Полина Гарсиа Виардо была не только музой Тургенева, но и знаменитой певицей, хозяйкой салона, вдохновительницей многих французских композиторов. В этой статье я постараюсь рассмотреть наименее проясненные моменты ее судьбы.1

Корни Полины Виaрдо

«...происхождения она была не цыганского, не индийского, и, во всяком случае, не еврейского... В ней текла хорошая испанская кровь, и происходила она несомненно из мавританского рода...»
(Жорж Санд. Консуэло)


Полинa Виардо
Полинa Виардо
Общеизвестно, что семья певцов Гарсиa, Мануэль Родригес Гарсиа и две женщины-певицы, обе с ребенком, — каждая считала себя его законной женой — приехала в Париж из Испании. Вот что пишет об отце Полины известный английский музыковед Майкл Стин:

«Мануэль Родригес, взявший себе имя Гарсиа, был хористом в Севильском Кафедральном соборе. Он не знал отца. Согласно различным мнениям, его семья происходила от мавров, евреев или цыган».

В книге Барбары Кендэлл-Дэвис о Мануэле Гарсиа сказано, что он родился в бедной цыганской семье в Севилье, с ранних лет остался сиротой; «имея красивую наружность, шарм, музыкальный талант, стал известным певцом и композитором в возрасте, когда многие только начинают. К 17-и годам сделал карьеру, когда ему было 20 с небольшим, его портретировал сам Гойя».2

Происхождение матери Полины, Хоакины (Жоакины) Ситчес, также туманно. По ее собственным словам, будучи незаконной дочерью в семье испанских дворян, она воспитывалась в монастыре. В 22 года начала петь в Мадридской опере, где Мануэль был «главным тенором». Бракосочетание Мануэля и Хоакины проходило в церкви, но священник не знал, что у новобрачного уже есть жена и дочка. Хоакина также родила ребенка — сына Мануэля.

В 1807 году 32-летний Мануэль Гарсиа-старший, сделавший в Испании блестящую певческую карьеру, покинул страну в сопровождении двух своих жен и двух детей и отправился в Париж. Здесь Хоакина, ставшая Жоакиной, родила второго ребенка — Марию Фелиситу, впоследствии прославленную певицу Марию Малибран. Ситуация с двоеженством разрядилась довольно скоро: «первая жена» Мануэля покинула Францию — на родине ей предложили ангажемент. Правда, дочка осталась с отцом, выросши, сделалась профессиональной певицей Жозефиной Гарсиа Руец, иногда выступавшей вместе с Марией Малибран. Отец звал Жозефину «племянницей». Третий ребенок в семье Гарсиа, Полина, родилась только через 12 лет после Марии — 18 июля 1821 года. Самая младшая в семье, любимица отца.

Таким образом, если резюмировать: со стороны матери Полина Виардо имеет, скорей всего, испанские корни, со стороны же отца — цыганские, возможно, с примесью еврейских, о чем чуть ниже. Сама Полина верила, что ее отец был цыганом.

Любопытные штрихи вошли в книгу Барбары Кендэлл-Дэвис. Когда Полина Виардо осенью 1846 года второй раз приехала на гастроли в Россию, в домах русских аристократов она с большим вниманием прислушивалась к выступлениям цыган, а те завороженно слушали в ее исполнении испанские песни. Интерес был взаимный.

Есть еще одно свидетельство. В 1858 году в письме к своему немецкому другу, музыканту и дирижеру Юлиусу Рицу, Полина пишет о «богемской крови, унаследованной от отца и ставшей причиной некоторой (ее) неуравновешенности, неустанной жажды перемен и отвращения к железному закону, гласящему, что дважды два — четыре». Эвфемистическое словосочетание «богемская кровь», как кажется, служит здесь обозначением принадлежности отца Полины к цыганскому племени, издавна кочевавшему по просторам Богемии, расположенной в самом центре Европы. Возможно, до младшей дочери Мануэля Гарсиа дошли какие-то семейные рассказы, а, может быть, она сама домыслила географию скитаний семьи своего отца до того, как тот попал в Испанию.

В связи с этим возникает вопрос: случайно ли действие второй части романа «Консуэло» (а Полина послужила прототипом героини) перенесено в Богемию? Не слышала ли Жорж Санд каких-то семейных преданий от своей юной подруги или членов ее семьи?

В России необычная внешность Полины Виардо также вызывала толки об ее цыганском происхождении. Известно, что мать Тургенева, заочно не любившая Полину, воскликнула после концерта «разлучницы»: «А все же хорошо поет проклятая цыганка!» Авдотья Панаева в своих «Воспомнаниях» считает Виардо еврейкой. По мнению Авдотьи Яковлевны, «в типе лица (Полины) было что-то еврейское; хотя Тургенев клялся всем, что она родом испанка, но жадность к деньгам в Виардо выдавала ее происхождение».

Любопытно, что утверждение о возможных еврейских предках семьи Гарсиа находит некоторые косвенные подтверждения. Так, видный тургеневед, директор музея Тургенева в Буживале, Александр Яковлевич Звигильский полагает, что бабушка Полины по отцовской линии, Мариана Агиляр, была еврейкой, так как именно эту фамилию носили испанские марраны.

Полина порвала отношения с Вагнером, когда ей в руки попалась его антисемитская книга «Еврейство и музыка». Возможно, об этой книге Вагнера идет речь в письме Полины к Юлиусу Рицу от 15 декабря 1860 года: «Книга, которую он (Вагнер, — ИЧ) опубликовал, вызвала возмущение у всех, кто ее читал».

В ближайшем окружении семьи Виардо были композиторы еврейского происхождения: Мейербер, Галеви, Мендельсон. Произведения всех трех Полина исполняла. Мейербер в расчете на нее написал свою оперу «Пророк», где она с громадным успехом пела партию матери главного героя — Фидес. С Галеви, автором оперы «Иудейка», в которой Полина исполняла роль героини — Рахели, они жили в Париже на одной улице. Полина часто пела в его доме. Существует предположение, что под влиянием одной из ее испанских песен, однажды там исполненной, зять Галеви, композитор Бизе, написал сцену «гадания» трех цыганок в опере «Кармен».

Кстати сказать, в творчестве Тургенева тоже есть еврейская тема, что косвенным образом может служить отголоском каких-то разговоров о происхождении Полины. Назову рассказы «Жид» и «История лейтенанта Ергунова», повесть «Несчастная...».

В «Кларе Милич» («После смерти») герой описывает внешность Клары, во многом совпадающую с внешностью Полины Виардо: «Лицо смуглое, не то еврейского, не то цыганского типа...».

Семья Гарсиа, уехав из Испании, первоначально вела по-цыгански кочевой образ жизни. Через несколько лет пребывания в Париже двинулись в Италию, застряли в Неаполе, где Мануэль Гарсиа был принят «главным тенором» в Придворную Капеллу при брате Наполеона Бонапарта Мюрате. Здесь «великий Гарсиа» встретился с Джоакино Россини, который, как считается, именно для него написал партию графа Альмавивы в «Севильском цирюльнике». Потом снова Франция, где Мануэль Гарсиа пел в Парижской опере; свои выступления на французской сцене он перемежал длительными гастролями в Лондоне. А в 1825 году семья Гарсиа в полном составе — с цыганской бесшабашностью и авантюризмом — отправилась в неизведанную землю — Америку.

В оперной труппе все члены семьи: сам Мануэль — ведущий тенор, жена — вторая солистка, 20-летний сын — главный баритон, 17-летняя Мария — примадонна. Полине 4 года, и она уже знает все вокальные партии «Дон Жуана». Именно этой оперой Моцарта Мануэль Гарсиа собирается начать гастроли «итальянской оперной труппы» в Нью-Йорке, тем паче, что в этом городе им встретился Лоренцо да Понте, бывший проштрафившийся венецианский священник и автор либретто «Дон Жуана». Разочаровавшись в Старом свете, итальянец искал счастья в Новом.

Отец Полины отличался смелостью и необузданностью. Ходили слухи, что в юности он совершил убийство, но за недоказанностью преступления, его оставили в покое. Авантюрная складка сказалась и в том, что Мануэль Гарсиа, попав после Нью-Йорка в Мехико-сити, решился, несмотря на Гражданскую войну, не прекращавшуюся в тех местах, вместе с семьей пройти 300 миль по горам до морского порта Вера Круз на Мексиканском заливе, чтобы оттуда отплыть во Францию.

Во время гастролей семья заработала большие деньги — примерно 600 тысяч франков, Гарсиа перевел их в золото. Путников охраняли солдаты, однако в одном из ущелий эти «солдаты» превратились в разбойников и забрали у путешественников все, вплоть до дорогого шотландского пальто маленькой Полины. Существует легенда, что разбойники заставили Мануэля петь — и так восхитились его исполнением народных испанских песен, что вернули часть золота и даже проводили до порта.

Феноменально талантливый, сочинивший 42 оперы, восхищавший слушателей (его будущий зять Луи Виардо в юности тратил последние 30 су на оперы с его участием), Мануэль не слишком считался ни с людьми, ни с законом. Был наивно ребячлив и одновременно вспыльчив и груб. На пароходе он разучивал с сыном партию Фигаро, но делал это по-своему, с грубой руганью и даже рукоприкладством. Известно, что капитан судна, наблюдавший эту сцену, пригрозил заковать грубияна в кандалы, если тот еще раз тронет кого-нибудь — пассажира или члена своей семьи. Марию, девушку с независимым и своевольным характером, отец учил пению в той же манере. Сохранилось свидетельство, что прохожих, обращавших внимание на громкие женские крики, раздававшиеся из дома, где жила семья Гарсиа, соседи успокаивали словами: «Ничего страшного, это Мануэль обучает свою дочку».

В операх отец и дочь пели любовные дуэты. В «Севильском цирюльнике были идеальными графом Альмавивой и Розиной. В жизни Мария боялась отца, была скована его волей. То, что старшая дочь Мануэля Гарсиа была подвержена депрессии, страдала бессонницей, Барбара Кендэлл-Девис объясняет сексуальным насилием, которому та подвергалась со стороны отца в детстве и юности.

Как бы то ни было, Мария всеми силами стремилась выйти из-под отцовской власти. В период «завоевания Америки», в 1826 году, в неполные восемнадцать, она выходит замуж за 45-летнего неудавшегося банкира полуфранцузского-полуиспанского происхождения Юджина Малибрана. Через два года покидает незадачливого мужа, брак с которым дал ей звучную французскую фамилию и свободу; за оставшиеся 10 лет жизни она сделает ослепительную карьеру певицы, своим теплым колоратурным меццо-сопрано будет удивлять и восхищать публику Парижа, Лондона, Венеции, Милана и Брюсселя. Погибнет в 28 лет случайно и странно. Сначала на гулянье в парке упадет с лошади, потом упадет на сцене — это случится в Англии, — и врачи не смогут ее спасти.

В отличие от сестры, Полина отца обожала — восхищалась его внешностью, статной фигурой, скульп­турными позами его сценических персонажей. Он также относился к младшей совсем иначе, чем к Марии, говорил, что, если старшая «нуждается в железной руке, то младшую можно вести на шелковой нитке». Позже, когда Полина, уже известная певица, гастролировала в Испании, на одном из концертов ей почудилось, что она видит в оркестре отца. С ней случился обморок, концерт пришлось прервать.

Про Хоакину, жену Мануэля Гарсиа-старшего, известно гораздо меньше, причем только с ее собственных слов. Незаконнорожденная, она была отдана с детства на воспитание в монастырь, обучалась там пению, в 22 года вырвалась на волю и стала солисткой в Мадридской опере, где и встретилась с Мануэлем. Была она исправной католичкой. По-видимому, страдала вначале из-за двусмысленности своего положения «второй жены», затем из-за многолетней внебрачной связи дочери Марии с бельгийским скрипачом Шарлем де Берио. У пары рождались дети, обреченные на участь незаконных. Выйти замуж Мария могла только развязавшись с Малибраном, жившим в далекой Америке.

В конце концов, с помощью «стряпчего» Луи Виардо Марии удалось расторгнуть свой брак с Малибраном, в 1836 году они с де Берио поженились.

И в том же году ее не стало. То самое роковое — последнее — выступление Марии Малибран проходило в Манчестере. Один из крупных английских критиков написал: «Англия убила ее».

Не думаю, что Хоакина бы с ним согласилась. Она бы сказала, что жизнь человеческая — в руках божьих. И, возможно, добавила бы, что Мария слишком долго испытывала Божье терпение своими эскападами.

В этом смысле младшая дочь — Полина — была идеальна. До замужества ездила на гастроли только вместе с матерью. И никаких предосудительных связей.

Мария Малибран, сестра Полины, была красавицей. В ее портретах трудно отыскать «цыганские» черты, разве что глаза напоминают отцовские. Другое дело, ее младшая сестра Полина, чья внешность была далека от общепринятых европейских канонов красоты. Смуглая, худая, с большим ртом. Одно слово — «цыганка».



Красавица или урод



«твоя же Консуэло... не только некрасива, а просто уродлива».
(Жорж Санд. Консуэло)
«Стой! Какою я теперь тебя вижу — останься навсегда такою в моей памяти!»
(И. Тургенев. Стихотворение в прозе «Стой!»)


В «Воспоминаниях» Авдотьи Панаевой говорится о внешности 22-летней Полины Виардо: «Виардо отлично пела и играла, но была очень некрасива, особенно неприятен был ее огромный рот...». Через несколько лет, когда Виардо снова гастролировала в Санкт-Петербурге (1853 год), Авдотья Яковлевна отнеслась к ней все так же сурово: «... а о наружности нечего и говорить: с летами ее лицо сделалось еще некрасивее».

Во все времена публика любила красивых певиц. Наше время, кстати, не исключение. Привлекательная внешность и сейчас служит хорошей «упаковкой» для таланта. Стоит напомнить, что все наши известные оперные певицы — Нежданова, Обухова, Вишневская, Архипова, Синявская, Нетребко — как правило, красивы или даже очень красивы.

Первоначально в семье Гарсиа не думали, что скромная и трудолюбивая Полина, прозванная в семье «муравьем», станет певицей, с ранних лет она обучалась игре на фортепьяно. Отец использовал ее в качестве аккомпаниатора на своих уроках пения, когда в 56 лет покончил со сценой. Девочке не было в ту пору и 10 лет. Как раз к ее десятилетию отца не стало, нужно было думать о будущем, о том, чтобы помочь матери. Мечтам стать пианисткой сбыться не довелось. Именно Хоакина первая увидела в Полине певицу и начала с нею заниматься. Но и уроки отца пригодились — недаром однажды после его занятий с учениками дочь-подросток, сидящая за фортепьяно, сказала: «Я усвоила больше, чем твои ученики».

Первый выход на сцену в роли певицы оказался для Полины чрезвычайно удачным.

На концерте скрипача Шарля де Берио, бывшего вначале возлюбленным, а затем мужем умершей к тому времени Марии Малибран, Полина исполнила вокальный номер. Было это в Брюсселе, в зале сидела бельгийская королевская чета, присутствовал дипломатический корпус. В отличие от де Берио, признанного музыканта, 16-летняя Полина была никому не известна, единственное, что о ней знала публика: она «сестра Малибран». И случилось чудо — слушателям показалось, что Малибран воскресла.

У Полины не было победительной внешности сестры, но было меццо-сопрано похожего тембра — редкой красоты и силы голос, с диапазоном в три октавы, — было очарование юности и еще был тот кураж, который овладевает артистом в минуты вдохновения. Предубежденная и едкая Панаева, о которой Фет отзывался в воспоминаниях как о «безукоризненно красивой», злорадно отмечала в Полине «некрасоту». Однако эта «некрасота» в сочетании с уникальным голосом, артистизмом и какой-то особой магией, исходящей от певицы, могла заворожить как на сцене, так и в жизни.

На первом выступлении Полины Виардо в Париже побывал Генрих Гейне. Случилось это 15 декабря 1838 года. Полине 17 лет. Она выступает на сцене Театра де ля Ренессанс.

«... Она больше напоминает нам грозное великолепие джунглей, чем цивилизованную красоту и прирученную грацию нашего европейского мира, — писал немецкий поэт. — В момент ее страстного выступления, особенно, когда она открывает свой большой рот с ослепительно белыми зубами и улыбается с жестокой сладостью и милым рычанием, никто бы не удивился, если бы вдруг жираф, леопард или даже стадо слонят появились на сцене».

Гениальное описание! Сразу становится ясно, что явление необычное, что певица принесла с собой пряный экзотический мир, далекий от пресной скуки и рутины.

Другой критик, смотревший то же самое представление, — это был молодой Альфред де Мюссе — писал: «Она поет как дышит... она слушает не свой голос, но сердце». В своем ревю Мюссе выделил и благословил двух начинающих свою карьеру актрис — Полину Виардо и Элизу Рашель. Обе были современницами и обе — с легкой руки Мюссе? — вошли в историю французского театра. Любопытно, что та и другая представляли собой схожий тип актрисы. Рашель, как и Виардо, была некрасива, но силой таланта воспламеняла публику.

Примечательное описание Рашели оставил наш Александр Иванович Герцен: «Она нехороша собой, невысока ростом, худа, истомлена; но куда ей рост, на что ей красота, с этими чертами резкими, выразительными, проникнутыми страстью? Игра её удивительна; пока она на сцене, что бы ни делалось, вы не сможете оторваться от неё; это слабое, хрупкое существо подавляет вас; я не мог бы уважать человека, который не находился бы под её влиянием во время представления... А голос — удивительный голос! — он умеет приголубить ребёнка, шептать слова любви и душить врага; голос, который походит на воркование горлицы и на крик уязвлённой львицы».

Генри Джеймс отмечал в письме к американским родственникам, что Полина Виардо некрасива, что, в понимании французов, означает «очень красива»... Об особой красоте француженок писал Герцен: «Да какая же это исключительно французская красота? Она чрезвычайно легко уловима: она состоит в необыкновенно грациозном сочетании выразительности, легкости, ума, чувства, жизни, раскрытости, которое для меня увлекательнее одной пластической красоты, всепоглощающего изящества породы, античных форм итальянок и вообще красавиц.

Схожим образом пишет о своей «танцовщице» влюбленный в нее Алексей Петрович, близкий автору герой Тургенева: «В ней было много жизни, то есть много крови, той южной, славной крови, в которую тамошнее солнце, должно быть, заронило часть своих лучей».

Но в Полине было еще что-то, кроме «легкости, ума, чувства и жизни». В ней бесспорно жило нечто колдовское, действующее на многих мужчин из ее окружения. Известны слова друга Луи Виардо художника Ари Шеффера в ответ на вопрос приятеля, что он может сказать о мадемуазель Гарсиа: «Ужасно некрасива. Но если я увижу ее вновь, я в нее безумно влюблюсь». Ари Шеффер был старше мужа Полины на пять с половиной лет, и с ним случилось именно то, что он предвидел, — он полюбил жену своего друга; до конца жизни он был ее верным, заботливым рыцарем и конфидентом. Полина видела в нем друга, он заменял ей отца.

В эпиграфе к этой главе взяты строчки из романа Жорж Санд «Консуэло». Писательница работала над романом под впечатлением от встречи с Полиной Гарсиа в годы, предшествовавшие ее замужеству. Удивляет, сколь многое сумела угадать в своей героине мудрая и страстная Жорж, знаток женских сердец. Однако угадала она не все, и, хотя Полина любила впоследствии указывать на Консуэло как на свое отражение, портрет не был полностью идентичен оригиналу, о чем я еще напишу. Но что-то было ею предсказано удивительно верно.

Например, в романе Андзолето, молодой итальянец, влюбленный в Консуэло, после недолгих сомнений в красоте любимой девушки, зародившихся в нем под влиянием окружающих, восклицает: «Консуэло — лучшая певица во всей Италии, и я ошибался, сомневаясь, что она к тому же и красивейшая женщина в мире». Похоже, что так могли воскликнуть многие, знавшие Полину Виардо.

В разное время ее чарам поддались Морис Санд (сын писательницы), Ари Шеффер, Шарль Гуно, Гектор Берлиоз — называю только тех, о ком с определенной уверенностью, на основе документов, писем или воспоминаний, можно сказать: они были влюблены в Полину.

Читатель, конечно, заметил, что список не полон. В нем нет Тургенева. Я специально его пропустила, ибо Иван Сергеевич — случай особый. Все перечисленные мною персонажи были «больны» Полиной какое-то время, потом их чувства или ушли или были перенесены на других женщин, ставших их женами или подругами.

Иное дело, Тургенев. Любовь к Полине определила его жизнь, перевернула ее, дала ей новое наполнение.

Теперь вопрос: видел ли Тургенев «некрасоту» любимой им женщины и, если да, то как ее воспринимал?

Есть одно место в воспоминаниях Фета, где Тургенев говорит о Полине Виардо очень резко. Разговор происходит в 1857 году во Франции, в летней усадьбе Виардо Куртавнеле. В пересказе Фета слова Тургенева звучат так: «Боже мой! — воскликнул он, заламывая руки над головою и шагая по комнате. — Какое счастье для женщины быть безобразной!» Допускаю, что Тургенев так именно и выразился. Это время, когда после долгой — шестилетней — разлуки он снова оказался в семье Виардо и только осваивался с новой реальностью. Он отдавал себе отчет, какой Полина представляется окружающим, тому же Фету, для него же самого понятия красоты-безобразия существовали в преломлении к личности артистки, к сложному комплексу связанных с нею чувств.

Тургенев прослыл эстетом, любителем красоты. Аратов, герой написанной незадолго до смерти писателя повести «Клара Милич» (1883), — alter ego автора, — характеризуется им так: «сердце имел очень нежное и пленялся красотою... Он даже приобрел роскошный английский кипсэк — и (о позор!) любовался «украшавшими» его изображениями разных восхитительных Гюльнар и Медор...».

И вот этот герой на протяжении повести проходит путь постижения новой красоты, красоты прежде ему незнакомой и чуждой. Вместо «нежного профиля», «добрых светлых глаз», «шелковистых волос», «ясного выражения лица» той идеальной девушки, «которой он даже еще не осмеливался ожидать», он увидел «черномазую», «смуглую», «с грубыми волосами», «с усиками на губе», к тому же, предположительно «недобрую» (без улыбки) и «взбалмошную».

Этот второй женский образ Аратов обозначил словом «цыганка», так как «не мог придумать худшего выражения». Однако лицо этой «цыганки» в какой-то момент кажется ему «прекрасным» и вызывает «нечто вроде испуга и сожаления и умиления». Затем наступает следующий этап: «Не красавица... а какое выразительное лицо! Неподвижное... а выразительное! Я такого лица еще не встречал. И талант у ней есть...».

Если Андзолето, герой «Консуэло», скоро и без особых мук признает свою подругу красивейшей женщиной, то у Тургенева показан процесс перерождения человека, кардинальной смены его эстетических вкусов под влиянием захватившего его чувства.

В ранней повести «Переписка» (1854) герой Тургенева умирает от завладевшей им любви к «танцовщице». Автор-рассказчик сам удивлен тому, что влюбился: «Это было тем более странно, что и красавицей ее нельзя было назвать». Но при этом герой не может «отвести взора от черт ее лица... наслушаться ее речей, налюбоваться каждым ее движеньем». Срабатывает «магия любви» — некрасота любимой в глазах влюбленного перевоплощается в красоту. Герой «Переписки» сравнивает свое состояние с «оцепенением», в которое впадают рыцари из немецких сказок. На Востоке таких влюбленных безумцев называют «меджнунами», и их любовным страданиям посвящена целая россыпь поэм на арабском и фарси.

Европейцам известен сюжет превращения Золушки в принцессу, гадкого утенка в лебедя.

Этот сюжет предполагает некое внешнее изменение, происшедшее с самим героем. Так, Золушка, благодаря фее, поменяла свой бедный наряд и отправилась во дворец в роскошной карете. Утенок повзрослел — и оказался лебедем, его не за того принимали. Есть у Куприна сказка «Синяя звезда». Там девушка считается уродливой в чужой стране, куда ее занесло случайно. В своем родном краю она — красавица, и там в нее влюбляется принц. Тургеневский сюжет — иной. У Тургенева что-то происходит с тем, кто смотрит. Его «зрение» чудесным образом меняется. Повторю, что процесс этот происходит под действием любви, замешанной на магии искусства.

Как относились к внешности Полины Виардо зрители оперных театров? Был ли облик певицы препятствием для ее выступлений в партиях лирических героинь? Отчасти был. Соперницами Полины на сцене выступали такие признанные красавицы, как Джулия Гризи, Розина Штольц, Генриетта Зонтаг...

В концертах Полина в силу своего редкого голоса, необычного репертуара, темперамента и певческого мастерства, как правило, имела перед ними преимущество, в оперных же спектаклях, где зритель привык к примадоннам-красавицам, она довольно часто выступала в «мужских партиях», например, Орфея в опере Глюка, принесшей ей колоссальный успех. Кстати говоря, были случаи, когда, увидев Полину Виардо в роли Орфея, зрители не верили, что эта партия исполняется женщиной. В опере «Пророк» Мейербера композитор специально писал для еще молодой Виардо партию матери героя. Роль Фидес стала коронной в карьере певицы.

.

[lucky]

Кто станет спорить, что многие известные люди склонны к экстравагантному поведению?

А некоторые из них страдают различными душевными и мозговыми расстройствами. Исследователи считают, что это связано с их талантом –срабатывает закон компенсации…

Чудаки и безумцы

Французский писатель Виктор Гюго во время работы над романом «Собор Парижской Богоматери»,чтобы не отрываться от рукописи, нарочно остриг себе наполовину волосы на голове и бороду, а ножницы выбросил в окно. В таком виде он не мог выйти на улицу и потому вынужден был оставаться дома до того, как книга была окончена.

Уильяму Фолкнеру пришлось несколько лет трудиться почтальоном. Его уволили после того, как выяснилось, что он часто выбрасывал письма в мусор вместо того, чтобы доставлять их адресатам.

Михаил Лермонтов, по мнению некоторых исследователей, был болен одной из форм шизофрении. Вероятно, он унаследовал психическое расстройство по материнской линии: его дед со стороны матери покончил с собой, приняв яд, матери были свойственны неврозы и истерическое поведение. По свидетельствам современников, поэт не отличался общительностью и был злобным по характеру. Его настроение могло внезапно меняться без всякой причины на совершенно противоположное. Многие считали его опасным и избегали.

Николай Гоголь, как известно, страдал тафофобией – он опасался быть погребенным заживо. Тафофобами были также Уилки Коллинз, Артур Шопенгауэр, Альфред Нобель и Марина Цветаева. У Гоголя же вообще было много странностей. Так, говорят, что он никогда не знал женщин. По одной из версий, связи с женщинами отнимают у мужчин магическую силу, а Гоголь всерьез практиковал магию… Под конец расстройство психики стало очевидным, и в порыве безумия писатель сжег рукопись второго тома «Мертвых душ».

Знаменитый математик, нобелевский лауреат Джон Нэш, который стал прототипом главного героя картины «Игры разума», всю жизнь страдал шизофренией в параноидальной форме. Ему казалось, что его преследуют несуществующие люди, сотрудники неких спецслужб… В конце концов он научился скрывать симптомы болезни, чтобы не потерять работу, так как его могли направить на принудительное лечение. Даже психиатры поверили в то, что Нэш исцелился, хотя это было не так.

Безграмотные знаменитости

Множество выдающихся людей в той или иной форме страдали дислексией – неспособностью к чтению. Так, признанная королева детектива Агата Кристи страдала так называемой дисграфией. Она не могла писать текст от руки. В детстве родителям пришлось забрать девочку из школы и перевести на домашнее обучение, так как в каждом слове будущая знаменитая писательница делала массу орфографических ошибок… Начав литературную карьеру, Агата Кристи нашла выход из положения: все свои произведения она надиктовывала.

Один из самых популярных американских актеров Том Круз прославился тем, что писал некоторые из букв в зеркальном отражении. Кстати, то же самое происходило с его матерью и тремя сестрами. В школе он с трудом различал буквы и еле-еле научился читать, а тем более писать. Мальчику пришлось сменить более десяти школ, так как отовсюду его отчисляли за неуспеваемость… Тем не менее, актерской карьере Круза дислексия не помешала.

Необразованные гении

Принято считать, что высшее образование является залогом успеха в жизни. Однако многие успешные, богатые и знаменитые люди не имеют дипломов об окончании колледжей и вузов.

Будущему автору теории относительности Альберту Эйнштейну когда-то не удалось поступить с первой попытки в Швейцарскую высшую техническую школу в Цюрихе. Дело в том, что он бросил среднюю школу, не получив аттестата, а домашнего образования не хватило, чтобы успешно сдать экзамены. Однако, еще год проучившись в гимназии, Эйнштейн все-таки стал студентом.

Билл Гейтс, основатель Microsoft, долгое время носил титул самого богатого человека в мире. Свою бессмертную корпорацию он основал, проучившись всего два года в Гарварде.

У Стива Джобса, главы компаний Apple и Pixar, также не было университетского образования. Но именно ему мир обязан появлением компьютеров «Макинтош», а также современных айпадов и айфонов.

Марк Цукерберг создал самую крупную в мире социальную сеть Facebook, будучи студентом Гарварда. Когда популярность Facebook набрала обороты, Цукерберг бросил учебу и основал собственную компанию.

Легендарный режиссер Джеймс Кэмерон учился в университете в Калифорнии, но вскоре бросил учебу, женился на официантке и устроился водителем грузовика. Режиссерством он «заболел», посмотрев фильм «Звездные войны».И, как видите, воплотил свою мечту в жизнь… Однако многие считают, что лучше бы он водил грузовик.

[lucky]

ЭТИМ КАДРАМ НЕТ ЦЕНЫ

19 эксклюзивных фотоснимков известных россиян в непривычной обстановке. Загляни за ширму истории!

http://a.kras.cc/2016/03/blog-post_487.html?m=1

Добавлено спустя 3 минуты 29 секунд:
Муза двух творцов

Две судьбы Зинаиды Райх. Жена Сергея Есенина, жена Всеволода Мейерхольда и актриса его театра. 3инаиду Райх называли роковой женщиной, прожившей две разные жизни: в одной - бедность и личная драма, в другой достаток, преданная любовь, профессиональный успех. И - душераздирающий крик под занавес...
http://forum.artinvestment.ru/blog.php?b=290487

Добавлено спустя 17 минут 5 секунд:
Борис Эйфман: "А душу можно ль рассказать?"

Его семидесятилетие начали отмечать задолго до дня рождения - родился Борис Яковлевич Эйфман 22 июля 1946 года. Но вот уже показан и двухсерийный фильм о нем («Главные слова Бориса Эйфмана», режиссер Анатолий Малкин), и два вечера подряд шли на канале КУЛЬТУРА его балеты.

Да, значит, сейчас его время. Идут старые спектакли и ставятся новые. В Питере открыта балетная школа- интернат, куда со всей страны собираются пластически одаренные детишки. И пусть пока у С-Петербургского академического Театра балета Бориса Эйфмана нет своего постоянного пристанища, Мастер мечтает о грандиозном Дворце танца, где танцевать будут профессионалы и любители – с утра до поздней ночи.
В фильме «Главные слова Бориса Эйфмана» есть запоминающийся кадр - балетмейстер показывает рукой куда-то вдаль, на другую сторону Невы, где сейчас свалка. Вот там, на месте этой свалки, говорит он, и будет выситься роскошный Дворец танца, вымечтанный им за годы жизни в этом фантастическом городе... Этим проектом он занимается уже 17 лет.

Признаться, очень мне захотелось, чтобы мечта Эйфмана воплотилась. Может быть, этому человеку и художнику действительно улыбается Фортуна? Да и сам он говорит: «Бог меня хранит». Пожелаем ему удачи. В России было всяко. И великий Мейерхольд, до того вознесенный на вершину славы, «революционер театра», в один миг превратился во «врага народа» и, обвиненный в связях с тремя иностранными разведками, был пытаем, а затем убит в застенках Лубянки. Дай-то Бог, чтобы с нашим замечательным «сочинителем балетов» ничего подобного не случилось (изо всех сил стучу по дереву).

Спойлер

Его Театр на взлете, никто не препятствует ежегодным американским гастролям, приносящим овации, цветы, радость от встречи с благодарными зрителями. Не так давно и я смогла увидеть въяве эйфмановский спектакль о Родене на сцене Кеннеди-центра в Вашингоне. Не будучи ни знатоком, ни фанатом балета, была увлечена и заворожена этим поразительным рассказом, где и события, и явления, и душевные движения передаются языком пластики.
Но о балетах Эйфмана чуть позже, вначале – о фильме. Две серии по сорок минут каждая.
Мастер, сидящий в просторном репетиционном зале, отвечает на вопросы невидимого интервьюера. Интервьюер, однако, осязаемо присутствует. Это режиссер картины Анатолий Малкин, изредка появляющийся в кадре, - седой, вальяжный.

Заметила его еще с фильма о Виктории Токаревой, с которой у Малкина получился на редкость синхронный, слаженный дуэт. Грубоватый и прямой вопрос соответствовал таковому же ответу, да еще с некоторой прибавкой , чтобы спрашиватель не слишком-то зарывался, найдется-де у Виктории Самойловны не него укорот.

В случае с Эйфманом, как мне показалось, такой слиянности спрашивающего и отвечающего не было. Нервный, подвижный балетмейстер иногда терялся под натиском наступательного Малкина. Но – и здесь нужно отдать Эйфману должное – ни разу он не сорвался, всегда находил и нужные слова, и верный тон.

Весь фильм в камере было его лицо, да простится мне этот эпитет – его прекрасное лицо, его горящий взгляд художника. Если говорить о взгляде, то точно такой я видела в документальных кадрах с Баланчиным. Излучающий свет, концентрирующий энергию света.

Помню, что несказанно удивилась, когда Соломон Волков, рассказывая о встрече с Баланчиным на нью-йоркской улице, сказал, что был тот серенький, незаметный, в плаще, с насморком... Подумала вот о чем: не срабатывает ли тут явление, отраженное в известном стихотворении Пушкина «Пока не требует поэта...»? Не будет ли художник «в миру» совсем не таким, как наедине со своим искусством? В нашем случае - в разговоре о своем искусстве.

Приведу несколько высказываний Мастера.

- Я хотел создать свое, никогда не посягал на государственную институцию (в ответ на вопрос, не было ли у него желания стать временным главным балетмейстером Большого театра).

- Каждый человек пишет сценарий своей жизни.

- Балетный мир застыл. Гениальность связана с прорывом.

- Творческая совместимость бывает редко (об актерах). Я им даю энергию.

- У меня гипертрофированное желание сочинять балеты.

- В хореографии нет законов, я думаю, что в искусстве нет законов.

На вопрос, избран ли он Богом, - «не избранный, но замеченный».

- Было время авангардного бессюжетного спектакля. Я возвращаю танец в театр.

На вопрос об эмиграции: «Эмиграция постоянно присутствовала рядом со мной. Уезжали родственники, друзья. Но я мог состояться только в Петербурге."

- Считаю себя наследником Петипа и Григоровича.
По поводу последнего высказывания. Мне показалось странным, что Борис Яковлевич не назвал в числе предшественников Леонида Якобсона, тоже питерского балетмейстера, умершего в 1975 году, как раз в пору, когда молодой Эйфман ставил свои первые спектакли.

Где-то я писала, что студенткой, приехав в Питер, случайно попала на балет Якобсона «Скульптуры Родена», и это посещение полностью перевернуло мое представление об искусстве балета. Раньше оно ассоциировалось исключительно с белыми пачками и пуантами, с чужой эпохой, со сказочным сюжетом.
У Якобсона же герои и героини были чуть ли не наши современники, живые, молодые, страстные, они заражали зал своим волнением, своими чувствами... Не мне быть экспертом в вопросах балета, но не проложили ли новации Якобсона путь к новаторству Эйфмана? Тем более, что и Родена, как кажется, он взял для своего спектакля не случайно.

Борис Эйфман, судя по всему, человек страстный, его «пламенная страсть» направлена на сочинение балетов. На канале «Культура» были показаны два его балета на литературный сюжет – «Анна Каренина» и «Евгений Онегин». Оба балета показались мне гениальными, никогда бы не подумала, что танец может выразить такие тонкие оттенки чувств, такие состояния души, которые и слову-то не подвластны. Бесспорно, здесь «сочинителю» помогает музыка – в обоих балетах выбран Чайковский.

Перед тем как поступить на балетное отделение Ленинградской консерватории, Борис Яковлевич кончил в Кишиневе музыкальное училище. Он был с детства погружен в музыкальную стихию. Не отсюда ли такой потрясающе безошибочный выбор музыкальных произведений, такое доскональное знание наследия Чайковского? Вспомнилось, что и Баланчин обучался музыке, занимаясь в Балетной школе в Петербурге, и Чайковский, кстати говоря, был одним из его любимейших композиторов; на его музыку он поставил несколько балетов.
Что поразило в трактовках Эйфмана? Умение обобщенно выразить смысл произведения. Ведь совсем другое искусство! Но я скажу, что балет «Евгений Онегин» показался мне гораздо ближе к пушкинскому «оригиналу», чем одноименная опера, отрывки из которой (Письмо Татьяны, Вальс...) включены в его музыку.

Еще поразило явление, которому даже трудно подобрать обозначение, - «развоплощение» что ли...

Физические тела балетных артистов,- а танцоры в балете Эйфмана все как один редкостно высокие – перестают восприниматься как «плоть», становятся выражением «духа».

«О если б без слова сказаться душой было можно», - восклицал когда-то Афанасий Фет. Вот оно и пришло: в балетах Эйфмана «без слова» говорит душа. Особенно это касается «Евгения Онегина». Оба балета чудные, но «Онегин» не может не вызвать у зрителя катарсис, так это поставлено и сыграно, на такой высокой трагической ноте.

Действие «Онегина», по видимости, перенесено в современность. Сцены из романа перемежаются молодежными тусовками, на экране возникают кадры революционного 1992-го года, Татьяна читает книжку, на которой написано «Евгений Онегин». Все так.

Но что-то не дает полностью поверить, что Татьяна и Онегин (да и Ленский, и муж Татьяны, «слепой олигарх» в темных очках,– вот вместе с Ольгой все действующие герои этого сюжета) - из нашего времени. Если из нашего, то почему письмо пишет не на компьютере? Почему такая чужая на этой тусовке? Такая временами смешная и даже нелепая? Герои, как и сам балетмейстер, не «избранные», но «выделенные». Они явным образом другие.

Но ведь и у Пушкина так было... Его герои были чужаками в своей среде. И никак Татьяна не вписывается в эту постоянно воспроизводимую сцену с варкой варенья и чисткой яблок, которой начинается опера... Должна сказать, что в балете нас ожидает не только изображение глубоких и сильных чувств, но и юмор, комизм. В этом смысле и Каренин, и Татьянин муж решены похоже, в слегка шаржированном комическом ключе.

А «нелепость» юной Татьяны проходит, «гадкий утенок» вырастает в Лебедя. Правда, в сцене, где Татьяна борется с собой и со своим чувством к Евгению, снова возникают эти странные, диковатые движения... Атавизм возвращения в «детство», в неушедшее прошлое.
Нет, Татьяна не изменит своему слепому мужу, явно ее любящему и ревнующему, не могущему нащупать ее лицо... Но какая же однако драма перед нами разыгрывается!

Как больно видеть муки двух душ, которым рок не дал соединиться!

Хочу еще сказать вот о чем. Негодовала, когда в каком-то оперном спектакле Хворостовский играл Онегина, находящегося в гомосексуальной связи с Ленским. Моя филадельфийская подруга специально прислала мне газету с интервью певца - я не верила ей на слово, мне казалось, что со стороны российского исполнителя это предательство по отношению к Пушкину. Думалось, что только больное воображение чужеземного режиссера могло заподозрить приятелей, Онегина и Ленского, в чем-то «таком». Вспомним, что, желая оскорбить Дантеса, в письме к его «усыновителю», барону Геккерну, Пушкин нарочито язвительно пишет о постыдной связи барона с Жоржем.
Но вот у Эйфмана явно присутствует гомосексуальный мотив в отношениях Онегина и Ленского – и я его принимаю. Что здесь? Почему? Наверное, самое главное - необыкновенная красота этого дуэта, какая-то воплощенная в нем эстетизированная чувственность. А во-вторых... вот о чем я подумала. Мы все сейчас знаем про гомосексуальную природу Петра Ильича, про муки, которые он испытывал, про его смерть, которая едва ли не была вызвана этой стороной его жизни... Такой чувствительный локатор, как Эйфман, уловил все это в музыке... Возможно, было еще что-то, какой-то дополнительный импульс, но в любом случае, в балете эти сцены не выглядят таким уж кощунством, воспринимаются как одна из красок в живописном холсте...

Балетмейстер Борис Эйфман находится на пике своей карьеры и своего мастерства. В интервью Малкину он говорит, что задумал сделать за этот год три (!) спектакля. Сколько счастья предстоит ему, сочинителю балетов! Пусть Вам прибудет энергии, Борис Яковлевич! Она нужна Вам, чтобы заряжать ею Ваших замечательных молодых артистов, заряжающих, в свою очередь, нас, зрителей.

[Alisa SU]

зачиталась -спасибки

[Благодарю]

Борис Эйфман: "А душу можно ль рассказать?"

Это ж Лермотнов "Мцыри" ?

[Brittany В сети]

Благодарю, ну так Эйфман его и цитирует...

[lucky]

lucky,
а я щас с удовольствием перечитываю Чехова
рассказы 1887 года
такое ощущение - люди не меняются вообще

приятное удивление или не очень?
не все люблю у Чехова сколько не перечитывал не очень идет. По моему немного нудновато правда не все

Добавлено спустя 7 минут 44 секунды:
Главные слова Бориса Эйфмана.Часть 1

http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/60238/episode_id/1278100/video_id/1447675/

Главные слова Бориса Эйфмана.Часть 2

http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/60238/episode_id/1278112/video_id/1447701/