Инструкция по воспитанию предателей.
Анна Андреевна поставила на стол два блюдца, две чашки и разлила в них кефир, с верхом. Жидковатое получалось угощенье. Кажется, в этом доме гости долго не задерживались. На кухне не было стола, его роль играл буфет с выдвигающейся крышкой. За этой крышкой мы оказались друг против друга, смешно так — через угол, наискосок. Она присела на край табуретки, посмотрела на меня снизу вверх и вдруг начала рассказывать о своем племяннике, которого попеременно называла то Славой, то Севой. Какой это был золотой мальчик, с большой умной головой, оттопыренными ушами, глазами как блюдца, любознательный, впечатлительный, тонко чувствующий, совсем не как его соседские мальчишки — дети шахтеров. Он и бегал смешно, немножко по-лягушачьи, ноги в стороны, словно ластами отталкивался от воздуха. Она рассказывала, как забирала его на каникулах и ездила с ним в Крым, Бердянск, Москву. И вообще, как он часто оставался у нее и жил подолгу, потому что его мама… не справлялась. Как Севочка болел ушами, а она не отходила от его постельки, как она учила его математике, как подарила ему пластинку про раджу и золотую лань, как научила его любить почтовые марки и собирать советские сувенирные монеты. Анна Андреевна говорила и говорила, а я прихлебывал кефир, как комар из капли, лишь бы не прерывать, но и не сидеть истуканом. Она рассказывала про успехи Славика, его неудачи, сомнения, болячки и очень гордилась тем, что знала про его первую любовь в пятом классе.
— Он уехал в 14-м году. Сначала в Киев, а когда началась война, в Польшу, сейчас он, кажется, в Вильнюсе. Мы не виделись десять лет. Десять лет. А мне уже 78.
Я поднял чашку, медленно поднес к губам, сделал глоток. И подумал: «Вот дурак, усы белые, вытереть нечем». А облизываться стыдно.
— Никого роднее у меня нет, — продолжала женщина, прямо смотря мне в глаза. — Он здесь сызмальства жил, я была для него… как мать. И точно ближе, чем она, родная. И я в него всю душу вложила. Эту квартиру я ему оставляю.
— Вы общаетесь? — спросил я отчего-то уверенный в обратном.
— Да, мы общаемся, — отстраненно ответила Анна Андреевна. — Он звонит и требует, чтобы я уехала. Потому что у нас стреляют. Он звонит, кричит, ругает Россию последними словами, он ненавидит всех, от президента до шахтера. Даже там он разговаривает с людьми только на украинском. А со мной, со мной приходит в бешенство. Он хочет, чтобы я съехала в безопасное место, сюда заселить кого-то из своих знакомых.
Да?
).
