Классика-...это хлам (Лазарев)

[Ofelia]

в какой-то мере я с ним согласна

phpBB [media]

[сергей св]

на вкус и на цвет товарищей нет

[Марианна]

Разница между фильмами и книгами в том, что в фильме, тебе подается версия режиссера, плюс интерпретация актера, то есть уже довольно отдаленно от оригинала.Да и потом, в фильме очень сложно показать все то, что есть в книге.

всё равно..есть грандиозные фильмы

Есть, но если они поставлены по роману, то и на 30 процентов обычно не дотягивают до оригинала.

[погода]

Он должен был все потерять и об него должны были вытереть ноги. Или заболеть такой болезнью, чтобы его не радовали эти достижения.

Тогда это была уже не литература, а учебник-это во-первых.
Во-вторых, во время Мопасана таких расплат, видимо, ещё не было, ресурсы были другие.
И в третьих....вот такое печальное будущее в перспективе уже чувствуется из книги....но может это только моё ощущение. Но оно было очень сильным...
У меня было ощущение, что это мертвец...ходячий.

Я не воспринимаю произведения Достоевского, Толстого, Чехова, Булгакова, Виктора Гюго и еще целый ряд авторов - учебниками. Но это мастера причин и следствий.

Расплаты были очень похлеще. Вы читали "Собор Парижской Богоматери" Гюго?!

[Бабочка]

dzadzen,я про концовку, где додумать интересно.

[Ofelia]

Например "Граф Монте-Кристо"- помню, как я читала и какие чувства вызывало во мне справедливая месть Монте-0Криста. Я была согласна. И то, что ему так потом "повезло" в жизни, типа, что он стал так богат, и т.д.- я считала вполне справедливым и закономерным.
Но это же неправильно.

[Ольга Совякина]

Это его стиль и имидж и он рвёт наше представление о том, что должен делать человек, а что нет.

а по моему ляп на ляпе...ну моего лично представления не меняет о том КАКОЙ должен быть... кто?
Он вроде делает то же что и другие люди . Живет, ест, пьет, ростит детей, делает свой бизнес, занимается исследованиями, ездит на рыбалку
Очень редко смотрю его по записи. С книгами не сравнить. Когда он пишет,то хоть редактирует...или там извиняется что ВОТ ТАК вот думал, но потом передумал.

[Ofelia]

Есть, но если они поставлены по роману, то и на 30 процентов обычно не дотягивают до оригинала.

марианна, никогда не могла смотреть экранизацию фильма по роману, по книге. Но не в этом дело.

[igudym]

Я вот вспомнил "Милый друг" Мопасана, конц в стиле ДК, что кого не устраивает?

И в каком стиле ДК концовка Милого друга?! Жорж Дюруа шел по головам, совращал, предавал, использовал и в конце достиг всего: женился на дочери богача и депутата. Да, он остался без друга, но это его и по жизни не парило. Так в чем соль? В чем урок?

А зачем нам уроки? Все еще ищем "соцреализм"? Кого мы хотим научить?
Мопассан писал о современном ему обществе. Тем более это все таки авантюрный, приключенческий роман, а не нравоучительный.
Допустим, мы много правды ждем от "Острова сокровищ" или "Робинзона Крузо"?

И в чем правда жизни?

Правда жизни в том, что немало людей добиваются успеха в обществе таким образом как Жорж Дюруа. И в наше время тоже.

Но при этом жизнь не всегда безоблачна и легка, как бы нам этого хотелось...

Разговор Дюруа с поэтом Норбером де Вареном:

Спойлер

Вечер показался Дюруа скучным, и он скоро ушел. Спускаясь по лестнице, он нагнал Норбера де Варена. Старый поэт взял его под руку. Они работали в разных областях, и Норбер де Варен, уже не боясь встретить в его лице соперника, относился к нему теперь с отеческой нежностью.

— Может, вы меня немножко проводите? — спросил он.

— С удовольствием, дорогой мэтр, ответил Дюруа.

И они медленным шагом пошли по бульвару Мальзерба.

Париж был почти безлюден в эту морозную ночь, — одну из тех ночей, когда небо словно раскинулось шире, звезды кажутся выше, а в ледяном дыхании ветра чудится что-то идущее из далеких пространств, еще более далеких, чем небесные светила.

Некоторое время оба молчали.

— Ларош-Матье производит впечатление очень умного и образованного человека, — чтобы что-нибудь сказать, заметил наконец Дюруа.

— Вы находите? — пробормотал старый поэт.

Этот вопрос удивил Дюруа.

— Да, — неуверенно ответил он. — И ведь его считают одним из самых даровитых членов палаты.

— Возможно. На безрыбье и рак рыба. Видите ли, дорогой мой, все это люди ограниченные, — их помыслы вращаются вокруг политики и наживы. Узкие люди, — с ними ни о чем нельзя говорить, ни о чем из того, что нам дорого. Ум у них затянуло тиной или, вернее, нечистотами, как Сену под Аньером.

Ах, как трудно найти человека с широким кругозором, напоминающим тот беспредельный простор, воздухом которого вы дышите на берегу моря! Я знал таких людей — их уже нет в живых.

Норбер де Варен говорил внятно, но тихо, — чувствовалось, что поэт сдерживает голос, иначе он гулко раздавался бы в ночной тишине. Поэт был взволнован: душу его, казалось, гнетет печаль и заставляет дрожать все ее струны, — так содрогается земля, когда ее сковывает мороз.

— Впрочем, — продолжал он, — есть у тебя талант или нет, — не все ли равно, раз всему на свете приходит конец!

Он смолк.

У Дюруа было легко на сердце.

— Вы сегодня в дурном настроении, дорогой мой, — улыбаясь, заметил он.

— У меня всегда такое настроение, дитя мое, — возразил Норбер де Варен. — Погодите: через несколько лет и с вами будет то же самое. Жизнь — гора. Поднимаясь, ты глядишь вверх, и ты счастлив, но только успел взобраться на вершину, как уже начинается спуск, а впереди — смерть. Поднимаешься медленно, спускаешься быстро. В ваши годы все мы были веселы. Все мы были полны надежд, которые, кстати сказать, никогда не сбываются. В мои годы человек не ждет уже ничего… кроме смерти.

Дюруа засмеялся:

— Черт возьми, у меня даже мурашки забегали.

— Нет, — возразил Норбер де Варен, — сейчас вы меня не поймете, но когда-нибудь вы вспомните все, что я вам говорил.

Видите ли, настанет день, — а для многих он настает очень скоро, — когда вам, как говорится, уже не до смеха, когда вы начинаете замечать, что за всем, куда ни посмотришь, стоит смерть.

О, вы не в силах понять самое это слово «смерть»! В ваши годы оно пустой звук. Мне же оно представляется ужасным.

Да, его начинаешь понимать вдруг, неизвестно почему, без всякой видимой причины, и тогда все в жизни меняет свой облик. Я вот уже пятнадцать лет чувствую, как она гложет меня, словно во мне завелся червь. Она подтачивала меня исподволь, день за днем, час за часом, и теперь я точно дом, который вот-вот обвалится. Она изуродовала меня до того, что я себя не узнаю. От жизнерадостного, бодрого, сильного человека, каким я был в тридцать лет, не осталось и следа. Я видел, с какой злобной, расчетливой кропотливостью она окрашивала в белый цвет мои черные волосы! Она отняла у меня гладкую кожу, мускулы, зубы, все мое юное тело, и оставила лишь полную отчаяния душу, да и ту скоро похитит.

Да, она изгрызла меня, подлая. Долго, незаметно, ежесекундно, беспощадно разрушала она все мое существо. И теперь, за что бы я ни принялся, я чувствую, что умираю. Каждый шаг приближает меня к ней, каждое мое движение, каждый вздох помогают ей делать свое гнусное дело. Дышать, пить, есть, спать, трудиться, мечтать — все это значит умирать. Жить, наконец, — тоже значит умирать!

О, вы все это еще узнаете! Если бы вы подумали об этом хотя бы четверть часа, вы бы ее увидели.

Чего вы ждете? Любви? Еще несколько поцелуев — и вы уже утратите способность наслаждаться.

Еще чего? Денег? Зачем? Чтобы покупать женщин? Велика радость! Чтобы объедаться, жиреть и ночи напролет кричать от подагрической боли?

Еще чего? Славы? На что она, если для вас уже не существует любовь?

Ну так чего же? В конечном счете все равно — смерть.

Я вижу ее теперь так близко, что часто мне хочется протянуть руку и оттолкнуть ее. Она устилает землю и наполняет собой пространство. Я нахожу ее всюду. Букашки, раздавленные посреди дороги, сухие листья, седой волос в бороде друга — все ранит мне сердце и кричит: «Вот она!»

Она отравляет мне все, над чем я тружусь, все, что я вижу, все, что я пью или ем, все, что я так люблю: лунный свет, восход солнца, необозримое море, полноводные реки и воздух летних вечеров, которым, кажется, никогда не надышишься вволю!

Он запыхался и оттого шел медленно, размышляя вслух и почти не думая о своем спутнике.

— И никто оттуда не возвращается, никто… — продолжал он. — Можно сохранить формы, в которые были отлиты статуи, слепки, точно воспроизводящие тот или иной предмет, но моему телу, моему лицу, моим мыслям, моим желаниям уже не воскреснуть. А между тем народятся миллионы, миллиарды существ, у которых на нескольких квадратных сантиметрах будут так же расположены нос, глаза, лоб, щеки, рот, и душа у них будет такая же, как и у меня, но я-то уж не вернусь, и они ничего не возьмут от меня, все эти бесчисленные создания, бесчисленные и такие разные, совершенно разные, несмотря на их почти полное сходство.

За что ухватиться? Кому излить свою скорбь? Во что нам верить?

Религии — все до одной — нелепы: их мораль рассчитана на детей, их обещания эгоистичны и чудовищно глупы.

Одна лишь смерть несомненна.

Он остановился и, взяв Дюруа за отвороты пальто, медленно заговорил:

— Думайте об этом, молодой человек, думайте дни, месяцы, годы, и вы по-иному станете смотреть на жизнь. Постарайтесь освободиться от всего, что вас держит в тисках, сделайте над собой нечеловеческое усилие и еще при жизни отрешитесь от своей плоти, от своих интересов, мыслей, отгородитесь от всего человечества, загляните в глубь вещей — и вы поймете, как мало значат споры романтиков с натуралистами и дискуссии о бюджете.

Он быстрым шагом пошел вперед.

— Но в то же время вы ощутите и весь ужас безнадежности. Вы будете отчаянно биться, погружаясь в пучину сомнений. Вы будете кричать во всю мочь: «Помогите!» — и никто не отзовется. Вы будете протягивать руки, будете молить о помощи, о любви, об утешении, о спасении — и никто не придет к вам.

Почему мы так страдаем? Очевидно, потому, что мы рождаемся на свет, чтобы жить не столько для души, сколько для тела. Но мы обладаем способностью мыслить, и наш крепнущий разум не желает мириться с косностью бытия.

Взгляните на простых обывателей: пока их не постигнет несчастье, они довольны своей судьбой, ибо мировая скорбь им несвойственна. Животные тоже не знают ее.

Он снова остановился и, подумав несколько секунд, тоном смирившегося и усталого человека сказал:

— Я погибшее существо. У меня нет ни отца, ни матери, ни брата, ни сестры, ни жены, ни детей, ни бога.

После некоторого молчания он прибавил:

— У меня есть только рифма.

И, подняв глаза к небу, откуда струился матовый свет полной луны, продекламировал:
И в небе я ищу разгадку жизни темной,
Под бледною луной бродя в ночи бездомной.

Они молча перешли мост Согласия, миновали Бурбонский дворец.

— Женитесь, мой друг, — снова заговорил Норбер де Варен, — вы себе не представляете, что значит быть одному в мои годы. Одиночество наводит на меня теперь невыносимую тоску. Когда я сижу вечером дома и греюсь у камина, мне начинает казаться, что я один в целом свете, что я до ужаса одинок и в то же время окружен какими-то смутно ощутимыми опасностями, чем-то таинственным и страшным. Перегородка, отделяющая меня от моего неведомого соседа, создает между нами такое же расстояние, как от меня до звезд, на которые я гляжу в окно. И меня охватывает лихорадка, лихорадка отчаяния и страха, меня пугает безмолвие стен. Сколько грусти в этом глубоком молчании комнаты, где ты живешь один! Не только твое тело, но и душу окутывает тишина, и, чуть скрипнет стул, ты уже весь дрожишь, ибо каждый звук в этом мрачном жилище кажется неожиданным.

Немного помолчав, он прибавил:

— Хорошо все-таки, когда на старости лет у тебя есть дети!

Они прошли половину Бургундской улицы. Остановившись перед высоким домом, поэт позвонил.

— Забудьте, молодой человек, всю эту старческую воркотню и живите сообразно с возрастом. Прощайте! — пожав своему спутнику руку, сказал он и скрылся в темном подъезде.

Дюруа с тяжелым сердцем двинулся дальше. У него было такое чувство, точно он заглянул в яму, наполненную костями мертвецов, — яму, в которую он тоже непременно когда-нибудь свалится.

— Черт побери! — пробормотал он. — Воображаю, как приятно бывать у него. Нет уж, я бы не сел в первый ряд, когда он производит смотр своим мыслям, слуга покорный!

Но тут ему пришлось пропустить надушенную даму, вышедшую из кареты и направлявшуюся к себе домой; в воздухе повеяло ирисом и вербеной, и Дюруа с наслаждением вдохнул этот запах. Легкие жадно вбирали его, радостно забилось сердце. Он подумал о том, что завтра увидит г-жу де Марель, и при одном воспоминании о ней по его телу прошла горячая волна.

Все улыбалось ему, жизнь была к нему благосклонна. Как хорошо, когда надежды сбываются!

[Марианна]

Например "Граф Монте-Кристо"- помню, как я читала и какие чувства вызывало во мне справедливая месть Монте-0Криста. Я была согласна. И то, что ему так потом "повезло" в жизни, типа, что он стал так богат, и т.д.- я считала вполне справедливым и закономерным.
Но это же неправильно.

А вот я наоборот, испытвала жалость и сожаление по отношению к графу, что он простить не смог и чувство мести просто истощило его под конец, да и сам он в конце изменился.Он был богат, но разве счастлив?Он имел право отомстить, но мог бы простить и быть в тысячу раз счастливее.

[igudym]

Он должен был все потерять и об него должны были вытереть ноги. Или заболеть такой болезнью, чтобы его не радовали эти достижения.

Тогда это была уже не литература, а учебник-это во-первых.
Во-вторых, во время Мопасана таких расплат, видимо, ещё не было, ресурсы были другие.
И в третьих....вот такое печальное будущее в перспективе уже чувствуется из книги....но может это только моё ощущение. Но оно было очень сильным...
У меня было ощущение, что это мертвец...ходячий.

А это даже не чувствуется. Автор сам об этом говорит, что вся беготня Дюруа за наслаждениями когда-то закончится безутешным разочарованием и тяготами. Но уже не социального статуса и успеха, а угасания самого тела, от которого никак не убежать и разрушения духа, от которого неизвестно как избавиться.

Дюруа с тяжелым сердцем двинулся дальше. У него было такое чувство, точно он заглянул в яму, наполненную костями мертвецов, — яму, в которую он тоже непременно когда-нибудь свалится.

[погода]

dzadzen,я про концовку, где додумать интересно.

Ну да. Только направление должно быть дано. Вот интересно многим было, было бы если бы Р и Дж не покончили бы самоубийством и жили бы дальше. Разные версии про разбитую любовь о быт. Интересное продолжение в пьесе Горина "Чума на оба ваших дома", правда все же после смерти героев.

Только, согласитесь, после хеппи-енда РиДж и додумывать нечего и произведение не стало бы мировой классикой.

[Бабочка]

Когда хеппи энд, то и додумывать нет желания.

[погода]

igudym,

"Острова сокровищ" или "Робинзона Крузо"

Оставаться человеком в одном случае среди бандитов и возможности нажиться, в другом случае на необитаемом острове.

Все еще ищем "соцреализм"? Кого мы хотим научить?

Кто это "мы"? Говорить за всех - это привет из совка.

[Папа_Карло]

А это даже не чувствуется. Автор сам об этом говорит,

Я читал очень давно...и у меня осталось только ощущение....как показала ваша цитата...ощущение верное.

[погода]

А это даже не чувствуется. Автор сам об этом говорит,

Я читал очень давно...и у меня осталось только ощущение....как показала ваша цитата...ощущение верное.

Но его это не пугало особо. В Алжире он убивал пачками арабов. А внутренняя пустота - он с ней жил, поэтому это проходящее ощущение и для него не страшное. Он пришел из Алжира с мертвой душой, жил как мертвец.

Другое дело нравственные переживания Ивана с живой душой в "Братьях Карамазовых".

[igudym]

igudym,

"Острова сокровищ" или "Робинзона Крузо"

Оставаться человеком в одном случае среди бандитов и возможности нажиться, в другом случае на необитаемом острове.

Все еще ищем "соцреализм"? Кого мы хотим научить?

Кто это "мы"? Говорить за всех - это привет из совка.

А что такое совок? Инструмент для уборки мусора, наверное?

[погода]

А что такое совок? Инструмент для уборки мусора, наверное?

Спасибо. Ваше мнение понятно. До свиданья.

Спойлер

-

[Папа_Карло]

Но его это не пугало особо. В Алжире он убивал пачками арабов. А внутренняя пустота - он с ней жил, поэтому это проходящее ощущение и для него не страшное. Он пришел из Алжира с мертвой душой, жил как мертвец.

А его это и не должно пугать. Выбор за читающим.

[igudym]

Что интересно, в абсолют возводят те, которые сами того не подозревают и других критикуют за абсолют. Парадокс

я всегда говорю УВЕРЕННО, потому что так чувствую и еще упрямая. Но ...абсолют, вообще-то у каждого свой, у другого МОЕГО быть не может.
А вообще я за то, что ЧЕЛОВЕК ПУБЛИЧНЫЙ, должен...не заговариваться особенно когда КАЖДУЮ его фразу готовы растащить побуквенно и на цитаты.
это уже из области ответственности.

Фокус в том, что не надо растаскивать его выражения на цитаты. Надо думать своей головой и самому отвечать за свои слова и поступки.
Послушал его выступления, понравилось - хорошо, не понравилось - ничего страшного. Что-то сомнительно - взял и проверил.
В плане фактов Лазарев никогда не был особо щепетильным. Но это его выбор. Нам что с этого?

[погода]

Но его это не пугало особо. В Алжире он убивал пачками арабов. А внутренняя пустота - он с ней жил, поэтому это проходящее ощущение и для него не страшное. Он пришел из Алжира с мертвой душой, жил как мертвец.

А его это и не должно пугать. Выбор за читающим.

А тут нет выбора. Тут однозначная колея из рельс и шпал. Я бы Мопассана к классике не относил. Так. Беллетристика перед сном для скучающих дам.