- Спойлер
- НАШЕ СЕРДЦЕ ДОЛЖНО ОСТАВАТЬСЯ ЖИВЫМ
О борьбе со страстями
Игумен Нектарий (Морозов)
Источник: Православие.Fm
Приближается Великий пост — время, когда христианин прилагает особенные усилия к борьбе со своими страстями. Как разобраться в этой борьбе, какие найти в ней для себя первоначальные ориентиры? В какие заблуждения на этом пути чаще всего впадают современные христиане? Размышлениями по этому поводу делится настоятель Петропавловского храма города Саратова игумен Нектарий (Морозов).
Искаженные силы
Борьба со страстями — тема безбрежная, широчайшим образом представленная в аскетической литературе. Тем не менее о некоторых ее аспектах хотелось бы поговорить — прежде всего о тех, которые вызывают непонимание и порождают вопросы к священнику. Хотелось бы сосредоточиться на том, что касается не каких-то отдельных страстей, а общих принципов борьбы с ними.
Во-первых, борьба со страстями, преодоление страстей — это не цель христианской жизни. Вернее, это ошибочно понятая цель. Хотя на самом деле без борьбы со страстями христианская жизнь человека не может состояться, и никто не может стать христианином, в эту борьбу не вступив, целью нашей жизни является все-таки бытие с Богом — жизнь с Богом и жизнь как таковая, которую даровал нам Господь.
А страсти — это то, что нам препятствует жить с Богом, то есть жить полноценно. Это болезни нашей души. Мы знаем, что наши страсти — это некое искажение, греховное изменение тех сил и способностей, которые были присущи человеческой душе первоначально. Скажем, человеку дана способность гневаться на то, что в его жизни Богу противно, на то, что для него вредно; но эта способность перерождается, и человек вместо того, чтобы гневаться на демонов, на свои собственные страсти, гневается на обстоятельства, на людей.
То есть, в сущности, повторюсь, наши страсти — это наши искаженные грехопадением силы, способности и качества. А раз так, значит, человек в принципе способен к изменению себя, к возвращению каждой из сил, первоначально нашей душе присущих, ее первоначального же назначения. В совершенстве этого не может произойти в течение земной жизни человека, но мы и не становимся в этой жизни совершенными — мы только лишь к совершенству стремимся. А подлинное совершенство достигается человеком тогда, когда он эту земную жизнь оставляет.
На подступах к башне
Очень часто бывает так, что человек приходит на исповедь и говорит недоуменно: «Батюшка, я не знаю, как свой грех назвать — вот эта во мне страсть, эта… или, может быть, эта…». На самом деле, мне кажется, это не совсем правильное понимание: ведь суть не в том, что мы испытываем в конкретной ситуации — гордость, допустим, тщеславие или тщеславие с гордостью вместе, или еще и зависть, а в том, что мы вступили в противоречие с волей Божией, — в этом будет заключаться и грех. А для того, чтобы мы могли свою жизнь, внешнюю и внутреннюю, с этой точки зрения оценивать, нам даны евангельские заповеди. И иногда мы можем определенно сказать, что в какой-то ситуации имели место гнев или раздражение, или греховное влечение, а иногда это так точно не объяснишь, и тогда можно выразиться иначе: «Я чувствую, что вот это и это в моей жизни противно Евангелию. Господь говорит, что нужно поступать так-то и так-то, а я не могу с собой справиться и поступаю противоположным этому образом». И так мы тоже область страстного и область греховного достаточно четко в своей жизни обозначаем.
Вопрос о борьбе со страстями опять же упирается в вопрос о внимательной жизни. У святых отцов человек, ведущий брань духовную, уподобляется часовому, который находится на высокой башне и издалека видит всех тех, кто хочет к этой башне приблизиться. Бывает, конечно, и менее совершенная степень бдительности: человек замечает тех, кто стучится в дверь этой башни или в ворота. Есть еще менее совершенное устроение, когда кто-то может забраться незамеченным на крепостную стену этой башни. Ну а кто-то обнаруживает незваных гостей только уже у себя в спальне. Или не обнаруживает, потому что его спящим в постели застали да сразу и прикончили. Такое сонное состояние, говоря опять же образно, для большинства из нас является самым частым и распространенным. И если нам удается в последний момент проснуться и начать борьбу — это не провал; слава Богу, может быть, в какой-то момент мы сможем выдворить врага сначала из нашей спальни, потом из башни, потом за ворота, а потом, возможно, будем осмотрительнее. А может быть, опять забудем этот урок, и вновь все будет точно так же происходить.
Согрешил? Или все-таки нет?
Другой частый вопрос на исповеди примерно такой: «А вот я подумал… А я вот внутренне согласился с такой-то мыслью… Это уже грех или еще нет?».
Для того чтобы с этим разобраться, нужно привести себе на память классификацию этапов развития в человеке той или иной страсти. Есть классическая схема, подробным образом описанная у святых отцов. Человек проходит от момента искушения до момента грехопадения некоторый путь. Он может быть практически мгновенным, но в нем все равно будет присутствовать определенная последовательность этапов.
Сначала происходит то, что у святых отцов называется прилогом, то есть человеку как бы предлагается какой-то грех. Предлагаться он может различным образом. Это может быть помысл, это может быть визуальный образ, это может быть какое-то воспоминание, это может быть даже некое чувство, которому никакая мысль не сопутствует. Важно помнить, что запретить появляться помыслам невозможно: мы не можем своей волей не допустить появления каких-то чувств, воспоминаний, тем более невозможно не сталкиваться с чем-то в окружающей нас жизни, будь то экран включенного телевизора или реклама на улице, или какой-то человек, которого мы увидели. На этот счет есть такая патериковая история: некий брат пришел к старцу и пожаловался на то, что его постоянно искушают греховные помыслы. Старец сказал ему: «Выйди на улицу, простри полы своей одежды и поймай в них ветер». «Но это невозможно», — сказал монах. «Вот точно так же невозможно сделать, чтобы помыслы не приходили», — ответил старец.
Поскольку помыслы есть нечто от нас не зависящее, в самом моменте прилога, то есть прихода помысла или чувства, нет еще ровным счетом ничего, что вменялось бы нам во грех. Но это прикосновение чего-то греховного может побудить нас откликнуться, и тогда эта цепочка будет развиваться дальше.
И следующим звеном является так называемое сосложение; суть его в том, что человек на возникшем помысле или ощущении останавливается вниманием. Здесь тоже может еще не быть греха: допустим, вам дали какую-то вещь, вы ее взяли в руки, начали рассматривать, увидели, что она непотребная и грязная, и выбросили. Возможно, по невнимательности вы успели немного испачкаться, но здесь не было ничего злонамеренного, а греховно или не греховно именно намерение человека. Так что если на данном этапе человек усмотрел, что в том, с чем он столкнулся, есть что-то нечистое, и сразу же это от себя отсек, он может не выносить эту ситуацию на исповедь.
Однако вслед за сосложением может произойти так называемое сочетание, если человек сразу же не отверг предложенное ему врагом. Сочетание характеризуется тем, что человек начинает услаждаться греховным образом или чувством. Но и здесь он еще может опомниться и отвергнуть его. Для человека, только еще начинающего путь духовной жизни, в этом еще практически не будет греха, потому что замечать какие-то недолжные помыслы ему пока очень трудно. Если же такое услаждение помыслами позволяет себе человек, уже понимающий, что такое жизнь внимательная, в этом будет грех. И заключаться этот грех будет в его произволении, даже если к дальнейшим действиям это сочетание с помыслом не приведет. Как это объяснить? Ну скажем так: кто падает с крыши? Тот, кто поскользнулся, тот, кто подошел к ее краю. Но прежде всего — тот, кто на крышу залез. И даже если это падением не завершилось, некое произволение на эту опасность в таком шаге было. Вот то же самое и здесь.
А следующая стадия — это уже пленение: человек не просто услаждается греховным предложением, но и начинает желать совершения греха. И здесь возможно двоякое развитие ситуации: человек может испугаться этого желания, поняв наконец, что находится на пути к погибели, а может опять же этим желанием усладиться. И здесь очень важно помнить: если мы все-таки опомнились и решили бежать из плена, делать это нужно немедленно. Вспомните: что происходит с человеком, который находится в плену в темнице? Когда его выводят оттуда на свет, он порою даже сам идти не может, потому что его шатает от голода, у него одеревенели мышцы от неподвижности, он совершенно ослабел. Так же и наша душа в условиях пленения слабеет резко и быстро, и если прямо сейчас мы что-то еще с душевным усилием сделать можем, нужно это делать, пока мы этой способности не утратили.
И последняя стадия — решение; она состоит в том, что человек принимает конкретное решение о совершении греха на деле. Впрочем, иногда и в этот момент, у самого края, человек все-таки останавливается. Бывает, что останавливает понимание, что Господь и сейчас находится рядом; бывает, что останавливает страх; а бывает даже, что Господь отнимает у человека саму возможность согрешить — через какие-то неожиданные обстоятельства.
Решение совершить грех для человека уже греховно, оно для его души разрушительно. Но ни в коем случае нельзя допускать в этот момент такую мысль: раз я все равно уже в принципе допустил грех, то, пожалуй, и довершу его. Здесь можно привести себе на память два момента. Во-первых, совершенный грех, как правило, влечет за собой череду последствий, и мы как бы вовлекаемся в некий водоворот. А во-вторых, грех, которого человек уже вкусил, очень скоро начинает им восприниматься как норма. К примеру, если человеку, который никогда не ночевал на улице, показать бездомного, который спит на земле в грязи, и предложить рядом с ним лечь, он придет в ужас. Когда-то такой же ужас испытал бы, вероятно, и этот бездомный — когда еще бездомным не был, но стоило ему один, другой раз, не имея куда пойти и будучи нетрезвым, таким образом переночевать, и это ему перестало казаться дикостью. Я не хочу сказать, что бездомный, который спит на улице, потому что спать ему больше негде, совершает грех, просто такая вот аналогия. И в общем-то вся жизнь Церкви, вся история Церкви наполнена предостережениями о том, что хотя бы единожды поддавшись греховному влечению, бывает уже очень трудно с погибельного пути свернуть.
Бесстрастие или безразличие?
Стоит сказать, что страсти в людях разного темперамента, устроения действуют по-разному. Есть люди флегматичные, инертные, которые в принципе ничего очень сильно не желают, ни к чему очень сильно не стремятся, и их увлечь какими-то страстями бывает трудно — они редко теряют голову и нечасто впадают в тяжкие грехи. Но в жизни такого человека есть другая серьезная опасность: не стремясь к плохому, можно не особенно стремиться и к хорошему. Есть такие замечательные книги, многим православным читателям они известны: «Письма Баламута» и «Баламут поднимает тост» Клайва Стейплза Льюиса, где удивительно точно показана как раз работа лукавого со страстями человека. И во втором произведении есть небольшой, но очень важный эпизод. Бес-искуситель говорит, что время сейчас настало странное: раньше были уж грешники так грешники, святые так святые, а сейчас очень много людей, которые ни рыба, ни мясо, словно какие-то головешки тлеющие. Думаю, многие, сопоставив это с наблюдениями над самими собой, с таким утверждением согласятся. Вместе с тем можно обратиться к литературе уже святоотеческой, а не художественной, к преподобному Иоанну Лествичнику, и мы найдем у него слова о том, что большей похвалы заслуживает не тот, кто вовсе не имел искушений, а тот, кто имел и с ними постоянно боролся. Поэтому когда человек считает себя бесстрастным просто на основании того, что он с самого детства и на протяжении всей дальнейшей жизни не был обуреваем никакими сильными порывами, — это заблуждение.
Вообще за вывеской бесстрастия могут зачастую скрываться не имеющие никакого отношения к подлинному бесстрастию вещи: неразвитость души, леность и равнодушие, безразличие и презрение ко всему вокруг. Особенно часто с бесстрастием путают апатию — состояние, когда страсти в человеке видимым образом не проявляются, поскольку он не имеет для их реализации физических и душевных сил. Бывает так в некоторых ситуациях жизненных: человек или болен, или какое-то тяжелое потрясение пережил, и такое у него состояние, что бей его — ему безразлично, хвали его — ему безразлично, отними у него что-то — тоже ему все равно. Но и радости, и сострадания, и желания быть со Христом при этом тоже нет — и то, что порадовало бы какого-нибудь гуру, уводящего своих последователей «за пределы добра и зла», православного священника, да и вообще христианина, увидевшего в таком состоянии своего ближнего, конечно, никак не порадует. Не к такому бесстрастию призван человек — наше сердце должно всегда оставаться живым, способным испытывать боль, скорбь, сопереживать, горячо верить, быть причастным радости и ликованию. Мы видим это в Том, в Ком никакой страсти в принципе нет и быть не может — во Христе. Господь плачет над Лазарем, Господь сострадает болящим, мы видим в Нем любовь к ученикам и скорбь об Иерусалиме. И конечно, совершенно живые, а не холодно-бесстрастные сердца были и у всех тех святых, которым мы в нашей Церкви молимся.
Важно иметь в виду, что сколько бы мы ни прожили, как бы мы со страстями ни боролись, корни всех человеческих страстей будут в нас оставаться. Как только мы потеряем к себе внимание, как только мы перестанем собой заниматься, любая из них может вновь поднять голову, ожить. В таком положении человек находится вплоть до его исхода из этой жизни, так что даже бесстрастие великих святых является бесстрастием условным. Это состояние, когда страсти побеждены человеком и в нем не проявляются, хотя семена страстей по-прежнему присутствуют в нем.
(продолжение следует)
Игумен Нектарий (Морозов)
Источник: Православие.Fm
19 января 2017 г.
Добавлено спустя 1 минуту 42 секунды:
У каждого из нас должна быть стратегия.
О борьбе со страстями, часть вторая, игумен Нектарий (Морозов).
- Спойлер
- У КАЖДОГО ИЗ НАС ДОЛЖНА БЫТЬ СТРАТЕГИЯ
О борьбе со страстями. Часть 2
Игумен Нектарий (Морозов)
Источник: Православие.Fm
Часть 1.
Наступил Великий пост, и мы продолжаем разговор о том, как верующему человеку бороться со своими страстями с настоятелем Петропавловского храма города Саратова игуменом Нектарием (Морозовым). Предлагаем вашему вниманию вторую часть беседы.
Душа после ремонта
Страсти не действуют в человеке поодиночке, они действуют всей своей совокупностью. Преподобный Макарий Великий уподобляет страсти, грехи и пороки человека звеньям некой цепи, которые очень крепко держатся одно за другое. Одно из другого как бы вытекает, одно другое питает, и таким образом враг находится с нами в непрестанной борьбе. Он как бы играет на греховных струнах нашей души — в комплексе, извлекая некую мелодию, и иногда из этого рождается целая симфония зла. Но так же, как на некий дивный инструмент, на нас воздействует и благодать Божия, приводя в движение и звучание те силы нашей души, которые в ней все-таки сохраняются, хотя и в поврежденном состоянии, и которые в первоначальном своем виде прекрасны.
Часто бывает так, что, узрев в себе множество страстей и предприняв попытку с ними бороться, человек встречается с ожесточенным противодействием: все эти страсти разом восстают и ополчаются на него буквально как какие-то дикие звери. И человек приходит к священнику в отчаянном состоянии: «Батюшка, на меня так всё сразу навалилось…». Ему начинает казаться, что справиться со всем этим просто невозможно.
Что можно на это сказать? Во-первых, действительно, невозможно справиться со всеми страстями одновременно. Многие святые отцы об этом пишут, в частности, святитель Феофан Затворник: надо бороться одномоментно с какой-то одной конкретной главной страстью. Но это не значит, что нужно рассуждать так: «Вот есть у меня такая-то главная страсть, я ее выбрал и буду с ней бороться, а остальные пока оставлю». Из этого ничего не получится, потому что враг — это очень опытный стратег, и когда ты взял одну страсть и борешься с ней, он тебе как кость ее бросит и в это время занимается другими, которые живут полной жизнью в тебе. И какая разница, от чего ты в итоге погибнешь — от гордости, допустим, или от сладострастия; цель врага — умертвить нас любыми способами, а наша цель — прорваться от этой смерти к подлинной жизни. И последовательность в борьбе со страстями должна быть такова: какая страсть против нас восстала и нас убивает, та в этот момент и является главной. Предположим, человек осознаёт, что его главной страстью является гордость, и чаще всего падает именно от нее. Значит, он постоянно против гордости воюет и использует все способы, которые здесь могут быть ему полезны. Но вместе с тем, когда в нем возникает гнев, желание кого-то осудить или жадность, он переносит свои усилия на борьбу с этим, притом и о гордости стараясь не забывать. Можно провести такую житейскую аналогию: человек встает утром и понимает, что у него запланировано на этот день множество дел. Он постарается провести свой день так, чтобы все эти дела держать в голове — всё успеть, ничего не забыть. Но заниматься этими делами человек, имеющий опыт такой напряженной жизни, будет последовательно, концентрируясь на одном деле в один момент времени, чтобы избежать метаний между ними, в результате которых он ничего не успеет и ничего не сделает.
У святителя Игнатия Брянчанинова есть такой, на мой взгляд, замечательный образ, который он употребляет, говоря об очищении от греховных навыков. Вот помещение, в котором был капитальный ремонт, — вокруг груды строительного мусора. И человек может вначале растеряться: как же это всё убрать — такой ему всё это кажется огромной и хаотичной массой. Но если приглядеться, мусор есть разный. Есть крупные обломки, которые мешают по этому помещению вообще передвигаться, и их нужно вынести в первую очередь. После этого будет уже проще разобраться с мусором менее объемным. Ну и в конце нужно сгрести мелкий мусор и подмести пыль. Если мы не будем этому порядку следовать и начнем мелкие фрагменты мусора вытаскивать из-под более крупных или станем пыль подметать, когда еще многое остается неубранным, это будет нерационально и не даст хорошего результата. И точно так же в отношении нашей души. Человек не может от всех страстей избавиться сразу, но у каждой страсти есть грубые проявления, есть менее заметные и есть трудноразличимые, тонкие. И начинать нужно с более грубых, то есть в первую очередь отсекать грех, совершаемый самим делом.
Возьмем для примера такой грех, который практически всем нам сопутствует, — осуждение. Первый шаг в борьбе с этим грехом — запретить себе с кем бы то ни было ссориться и кого-то в разговоре оскорблять, в глаза или за глаза. Это бывает непросто, но если перед собой такую задачу поставить, это оказывается возможным, потому что нет задачи идти куда-то вглубь — задача одна: не открывать рот. Даем себе задание: каждый раз, собираясь открыть рот и что-то сказать, обдумывать, для чего мы его открываем. И вот для этого, этого и этого его открыть можно, а для всего остального — нельзя. Эта задача выполнима, в принципе, для любого человека. Но если поставить себе еще и задачу никого не осуждать, скажем, в мыслях, то может ничего не получиться. Многозадачность рассеивает внимание и лишает человека концентрации, а вследствие этого и сил. Но вот, допустим, я научился молчать, когда возникает желание сказать о ком-то плохо. И теперь мне всё больше не дает покоя то, что молчать-то я молчу, но в своем сердце я про этого человека говорю всё то, что мог бы сказать вслух, — и, может быть, даже больше, потому что вслух-то я некоторых вещей сказать не могу, а подумать их про человека мне никто не мешает. Значит, наступает следующий этап, и я начинаю бороться с этим. Как именно бороться? Я начинаю разбираться: а на чем в принципе основано такое мое отношение к человеку? Есть у него отрицательные качества? Есть, и это делает общение с ним крайне трудным. Хорошо, а мне какое до этого дело, почему у меня это вызывает такие эмоции? Потому что, к примеру, я с этим человеком работаю, и его недоброкачественность как работника в сочетании с определенными личными качествами каждый раз препятствует реализации тех задач, которые мы вместе должны выполнять. Хорошо, но почему на основании этого я считаю себя вправе относиться к нему так, как я отношусь? Здесь очень важно понять одну простую вещь: у нас есть все основания относиться к этому человеку с неприязнью, и мы имеем на это полное право. Но только в одном случае: если мы не хотим быть христианами. То есть у нас этого права никто не отнимает, мы сами его у себя отбираем, решаясь следовать за Христом. Преподобный Паисий Святогорец говорил о том, что чем человек более духовен, тем меньше у него прав. То есть нужно сказать себе: я христианин, и плохо относиться к этому человеку не имею права. А значит, проблему, которая у нас с ним возникла, нужно решать как некую техническую задачу: надо постараться либо понудить его делать то, что должно, либо найти способ минимизировать ущерб от его халатности, либо с ним надо расстаться. Это в том случае, если принятие решения зависит от нас. Если же мы сами ничего не можем сделать, если власти такой нам не дано, нам остается только смириться и продолжать с ним взаимодействовать. Или самим уйти с этой работы, но ни в коем случае не злословить, не конфликтовать. И такого рода рассуждение необходимо в отношении всех ситуаций, в которых действуют наши страсти.
Скорпионы в банке
Очень важно всегда помнить о механизме, посредством которого действие страсти в человеке ослабевает. У святых отцов часто можно встретить сравнение страстей со скорпионами и пауками, которые, когда их закрывают в каком-то сосуде, сначала там потихоньку слабеют, а потом задыхаются и умирают. И так же нам следует действовать по отношению к своим страстям.
Что значит в таком случае «посадить в банку»? Это значит лишить страсть той подпитки, которую она получает, когда мы ею руководствуемся и по ее велению согрешаем. Когда человек обуздывает свои порывы и хотя бы не дает страсти прорваться наружу, она начинает в нем слабеть.
Но дальше не всё так просто: нам иногда кажется, что мы ее загнали в банку, и она вот-вот там умрет. Но прежде чем это случится, она там изголодается, исстрадается, измучается. И если мы раньше времени потеряли бдительность, то она не просто прорвется наружу, а прорвется с такой яростью, что нам мало не покажется.
Очень яркий такой пример — хранение уст. Молчишь, молчишь, молчишь, не говоришь ничего худого, но если уж однажды прорвет… Об этом надо знать и раньше времени не обольщаться и не успокаиваться, а лучше никогда не обольщаться и не успокаиваться. Это пауки и скорпионы умрут совсем, а страсть до конца не умрет.
Неприятный, но точный образ приводит святитель Феофан Затворник: он говорит, что, бывает, лежат дождевые черви, и кажется, что они совершенно мертвые, но стоит их полить водой, и они в этой воде оживают и начинают копошиться. А потом, можно добавить, они очень быстро в драконов превращаются из червей. Но тем не менее, у нас есть достаточно эффективный способ их драконью силу опять ослабить, так что отчаиваться никогда не стоит.
Клин клином выбивают?
Есть еще один способ, который помогает иногда ослабить какие-то тяжелые проявления страсти, — далеко не всегда применимый, но тем не менее эффективный. У преподобного Иоанна Лествичника есть такая мысль: бес беса изгоняет и страстью страсть побеждается. Что это значит?
Например, человек стремится к каким-то греховным наслаждениям, к разгульной жизни. Но при этом он сребролюбив, ему всегда жаль расставаться с деньгами. И в связи с этим может возникнуть ситуация, когда ничто не может его остановить от этого разгула — ни мысль о Страшном Суде, ни укоры совести — но мысль о том, что он потратит на это лишние деньги, его остановит. И если человек сохраняет какие-то остатки христианского благоразумия, он начинает на эту мысль опираться.
То есть порой нечто в меньшей степени греховное может сознательно использоваться для избавления от чего-то в большей степени греховного. Таких примеров не очень много, потому что это требует все-таки некоего особого устроения человека, но тем не менее они есть. Мне приходилось видеть людей, которые были подвержены наркотической зависимости и выходили из нее посредством того, что бросали колоться и начинали пить, какое-то время проживали в таком состоянии, а потом и из него постепенно выкарабкивались и переходили к нормальной жизни. Не приведи Господь, конечно, кому-то пережить подобное, но здесь ситуация такова: когда враг уже окружил нас со всех сторон, отбиваться от него приходится любыми подручными средствами. Только очень важно проходить этот путь до конца и то, что было для нас на каком-то этапе менее греховным, тоже изживать и исторгать из своей жизни.
«Меня здесь нет»
Безусловно, борясь со страстями, нужно одновременно вырабатывать в себе полезные и добродетельные навыки. И тренировать каждый подобный навык так, чтобы нам было не просто легко поступать в соответствии с ним, но очень трудно поступить как-то иначе. Можно сказать, например, что от пустынников древности совершенно невероятно было услышать слово осуждающей оценки кого-либо, и даже когда они оказывались на суде, где должны были давать показания, то порой не могли сказать никакого слова.
Есть такой патериковый пример: однажды в келье, где находился преподобный Пимен Великий, произошла потасовка. Одним из ее участников был его родной младший брат, который, отличаясь беспечным характером, привел к себе еще какого-то странствующего монаха — с ним они, собственно, и подрались. А потом пришел старший родной брат преподобного Пимена, который тоже подвизался вместе с ними, и спрашивает: «Пимен, а ты-то где был?». Он отвечает: «А я положил в своем сердце, что меня здесь нет».
Со стороны это выглядит довольно чудно, но если в эту ситуацию вдуматься, то станет понятно, что если бы преподобный Пимен попытался какое-то участие принять в этом инциденте, из этого бы ничего хорошего не вышло: может быть, эти монахи — брат и его «гость» — его еще и отдубасили бы вдвоем. И его благоразумие было таково, что он это понимал. И рассудил, что отстраниться от этой ситуации, от кипящих в ней страстей, и молиться будет в этот момент самым лучшим. И это выразилось как раз в такой мысли: «Меня здесь нет».
Мне кажется, что этот навык «выключения» из ситуации, в которую нас кто-то пытается втянуть — не кто-то, а враг рода человеческого — обязательно нужно в себе вырабатывать. Касается это, разумеется, только тех случаев, когда наши действия не способны ничего изменить к лучшему. Притом гораздо чаще встречаются ситуации, когда наше христианское участие необходимо, когда мы можем оказать помощь ближнему. И в них наш долг — действовать, а не полагать себе на сердце мысль, что нас здесь нет.
Быть готовым к столкновению
Нужно сказать, что интенсивность борьбы человека со страстями, количество ситуаций, с которыми ему приходится ежедневно сталкиваться и страстям противодействовать, зависят не только от факторов духовных — они прямо пропорциональны ритму его жизни. Когда человек мало с кем общается, когда перед ним не стоит каких-то сложных и срочных задач, ему достаточно легко себя контролировать. А человеку, который живет на пределе своих сил, на котором лежит большая ответственность, у которого множество дел, встреч, непредвиденных ситуаций в течение дня, не поддаться страсти бывает гораздо труднее. Почему так?
Я как-то услышал об одном любопытном эксперименте. Человека помещали в закрытую комнату и говорили: «Ты здесь постой, в какой-то момент зайдут и тебя толкнут». И когда действительно кто-то врывался и его толкал, человек, как правило, уже занимал такую позицию, что его было не сдвинуть с места. А другого человека просто помещали в комнату и закрывали дверь. И кто-то внезапно заходил, его толкал — он падал. То есть приготовился человек — он стоит, не приготовился — он упадет. То же самое и со страстями: чем больше сложных обстоятельств в жизни человека, чем неожиданней они, тем труднее ему бывает подготовиться к возможным поворотам событий.
Что с этим можно сделать? Первое, что приходит в голову — упростить свою жизнь, но далеко не всегда это от нас зависит и далеко не всегда это оказывается возможным. И совершенно очевидно, что когда Господь помещает нас в такое положение, что мы ни в чем не можем преуспеть, будучи со всех сторон раздергиваемыми и растаскиваемыми, одна добродетель все же остается нам доступной — это смирение. И зачастую, как только мы смиряемся, начинает меняться и ситуация: нас меньше толкают, меньше дергают, или же мы просто перестаем это замечать, и нам становится гораздо легче.
* * *
На самом деле борьба со страстями носит характер не только тяжелый, не только кровопролитный, в соответствии со словами святоотеческими «дай кровь и прими Дух», — она может носить, как это ни странно, еще и характер очень интересный и увлекательный. Безусловно, интерес и увлекательность — это не совсем то, на что мы должны ориентироваться в своей христианской жизни, но это то, чем мы можем пользоваться как катализатором определенных процессов. У каждого из нас в борьбе со страстями должна быть некая своя стратегия: нужно учиться как-то обходить уловки врага. Это на самом деле для каждого из нас возможно — при всем его опыте, при всей его способности к анализу и знании психологии человека. Почему? Потому хотя бы, что на нашей стороне в этой войне находится Господь.
Игумен Нектарий (Морозов)
Источник: Православие.Fm
2 марта 2017 г.
