http://krotov.info/history/19/1800/afon_1.html
(взглядов самого Я.Кротова не разделяю, книга в интернете нашлась только в этой библиотеке).
СТАРЕЦ О. АНФИМ - БОЛГАРИН
- Спойлер
- О. Анфим родился в городе Софии и в мире был священником. По смерти жены своей, последовавшей около 1830 года, он удалился на Св. Гору, где вначале поселился в монастыре Симоно-Петре, и там принял монашество. С 1841 года он начал юродствовать, но по какой причине он решился проходить такой опасный и многотрудный путь духовной жизни, это осталось неизвестным. О. Анфим любил монастырь св. Пантелеймона, любил слушать русскую службу, а потому часто приходил в Руссик, а иногда и проживал в нем по неделе, и даже более. Любимый приют его был на паперти церковной.
О. Анфим всегда старался скрывать свою внутреннюю жизнь, показывая себя неразумным, часто говорил несвязанно, как бы бессмысленно, а иногда без церемоний и побранивался. Когда же замечал, что начинают понимать притчи его и изъявлять ему почтение, тогда, бывало, с намерением наговорит много смешного и уйдет в пустыню и безмолвствует там месяца 2 или 3, или скитается по вертепам и пропастям Афона, а потом опять придет в монастырь.
С самого начала его юродства, некоторые в Руссике обратили на него свое внимание и строго следили за образом его жизни. Он не вдруг начал проходить этот путь, но постепенно. Начавши юродствовать, лет 5 он носил обыкновенную одежду, не отказывался от общей трапезы и не скрывался долго в уединении. Но потом, время от времени, он как бы укреплялся и возрастал в самоотвержении, мало-помалу изменял одежду, начал носить худую, а потом и эту пренебрег, стал ходить полунагой, в суконном мешке, прорезав дыры для головы и для рук, и таким образом ходил везде; а после он мешок свой расшил и просто носил его на плечах, и потому его прозвали "чувальником" (от "чувал" - мешок). А в пустыне он и этого лишал себя и ходил вовсе без одежды.
Многие получали духовную пользу от него, смотря на сверхъестественное его терпение, а некоторые соблазнялись, считая его безумным. Он многих назидал, исправлял, ободрял и обличал. Касательно жизни своей он был скрытен; очень немногие пользовались его откровенностью; но многие знали, что он имел высокий дар прозорливости.
В последние годы своей жизни он хотя и нередко приходил в Руссик, но внутрь монастыря не всегда входил, разве когда уже понудят его убедительною просьбою; а постоянный приют его был за монастырем в кухне или в трапезе работников, где он в холодное время обогревался и подкреплялся пищею. Монаху, служившему там в должности трапезного, поручено было от настоятеля принимать старца и покоить его. Монах этот, с должным усердием исполняя это служение, приобрел у о. Анфима особенное доверие и мог узнать отчасти сокровенные его подвиги. О. Анфим имел от Бога великий дар - продолжительно поститься, что он хотя и скрывал тщательно от всех, но иногда, по обстоятельствам, без намерения и как бы нехотя, открывал свои подвиги и благодатные дарования, коих был сподоблен. Так, однажды, в Петров пост, старец пришел в Руссик очень изнуренный; монах служивший ему принял его с радостью и предложил ему трапезу. Старец начал есть, а монах ходил по трапезе взад и вперед, изредка посматривая на него. Старец, как бы не обращая на него внимания, продолжал есть более обыкновенного; это соблазнило трапезного монаха, он начал мысленно осуждать старца за то, что такой сухой и изможденный монах так много ест! Смутившись от таких помыслов, он с досадою ушел из трапезы. Старец, окончив обед, вышел из трапезы и сел у дверей ее. Увидев соблазнившегося приятеля своего, он пригласил и его сесть и, взяв его за руку, спросил: - Ты брат знаешь ли что значит смиренномудрие? - Монах, по скромности, отвечал ему: - Не знаю! - Тогда старец сказал ему: - Смиренномудрие в том состоит, чтобы не осуждать никого, а самого себя считать хуже всех. Вот ты сейчас соблазнился и осудил меня, что я много ел; а того не знаешь, сколько дней я не ел?
Вспомни, когда я у тебя был и ел. Монах отвечал ему: - Помню, отче, что ты был у нас в Вербное Воскресение, а с тех пор я не видел тебя. Старец сказал ему: - Видишь ли сколько дней я не ел? А ты еще осудил меня, что я много ел. Брате, Божии дарования различны; всякому дано что-нибудь от Бога. Вот мне Бог дал силу терпеть голод и стужу. Можешь ли ты стерпеть, сколько я терплю? Попытайся, сними с себя одежду, и обнаженным пройди со мной хоть до соседнего монастыря. Вот ты хоть певец, а как поешь Богу? Мысли твои находятся более на стороне, в рассеянности, а послушай как я буду петь. Старец, подняв руки к небу, с крепким стенанием запел "Аллилуйя", и слезы ручьем полились из глаз его. Трапезный пришел в ужас и заплакал. Потом старец сказал ему: - Вот, брате, не осуждай никого, ибо ты не знаешь, кому какое дано дарование, а себе больше внимай. Брат поклонился старцу и попросил у него прощения. С того времени старец сделался откровеннее со своим приятелем.
Другой брат однажды соблазнился поступками старца и сказал в душе своей: - Какой он прозорливый? Разве прозорливые так много едят? Старец, прозревая его мысли, подозвал его к себе и сказал: - Ты, брате, хочешь быть монахом, а мысли твои все в России; ты пойдешь туда, исполнишь свое желание. но опять возвратишься назад, и тогда духовник удостоит тебя монашества. Слова старца исполнились во всей точности. Названный брат смутился помыслами и, оставив обитель, отправился в Россию, но через год опять возвратился на Афон, и удостоился пострижения в монахи.
Служивший старцу монах, имел к нему великое уважение, как к святому; но в то же время боялся высказать ему свои чувства признательности, зная, что он не любил похвалы. Однажды трапезный принял пришедшего к нему старца, посадил его и предложил ему трапезу, а сам из уважения к нему не хотел сесть рядом; но, чтобы не дать заметить этого стал ходить взад и вперед по трапезе. Старец молча ел и с улыбкою поглядывал на ходящего взад и вперед брата. По окончании трапезы, о. Анфим, встав из-за стола, сказал: - Добре, добре, брате, стой; Господь да поможет и укрепит тебя. Один из иеромонахов рассказывал, что, соскучившись по отечеству, он однажды принял мысль оставить Св. Гору. Когда он об этом думал, вдруг вошел в келью о. Анфим, чего прежде не бывало, и сказал ему: - Божия Матерь послала меня сказать тебе, попе, чтобы ты не ходил в Россию, а если выйдешь из пустыни в мир, то впадешь в грех.
В одно время о. Анфим безмолвствовал на высотах Афона довольно долго. Брат служивший ему, привыкши утешаться беседами его, не видя его долгое время соскучился по нем и молил Бога, чтобы Он внушил старцу придти к нему для духовного утешения, и притом размышлял: - Может быть, теперь мой старец в пустыне от подвигов изнурился, - я бы его утешил пищею и чаем попоил бы его. На другой день, утром, старец пришел к своему другу и, увидав его, с улыбкою сказал: - Вот, по желанию твоему я пришел из-за Афона; устал и ноги избил о камни; стоит ли такого труда твой чай? Брат удивился его прозорливости и испросил у него прощения за труд.
Нередко о. Анфим утешал друга своего в скорбях и ободрял своими советами; а иногда, провидя его погрешности, обличением исправлял его. Так, однажды, на этого брата напала тяжкая печаль и скука, и он, не зная чем от нее избавиться, молил Бога, дабы Он для утешения его послал к нему о. Анфима. По прошествии нескольких часов, является к нему старец. Скорбящий брат, увидев его, обрадовался и спросил: - Как это ты, отче, явился во время нужды моей? Старец улыбнулся и ответил: - Ты желал видеть меня и просил о том, - вот я послан к тебе.
Однажды, накануне 1-го октября, когда в Руссике совершаемо было всенощное бдение в честь Покрова Пресвятой Богородицы, о. Анфим прибежал в монастырь, усталый и едва переводя дух. Встретив знакомого своего брата, он сказал: - В эту ночь я находился близ Зографа в пустыне и молился, стоя на камне. Во время молитвы я увидел Матерь Божию, сходящую с неба в ваш монастырь; я обрадовался этому явлению и поспешил сюда, чтобы застать Ее здесь, да покроет Она и меня грешного, вместе с прочими Ее рабами Своим покровом. Но лишь только я тронулся, чтобы бежать сюда, как вдруг явилась змея, с яростью бросилась на меня и крепко укусила в ногу; но я догадался, что это препятствие, по попущению Божию, сделал мне враг, чтобы таким образом лишить меня духовной пользы и утешения, а потому я не обратил на это внимания и пустился бежать к вашему монастырю. Брат осмотрел ногу его, пятка его уязвлена была глубоко и кровь текла из раны. Великая любовь старца к Богу делала его нечувствительным к страданиям телесным.
В 1862 году на Афоне была холодная и снежная зима. В это время о. Анфим на высотах Афона в глухой пустыне жил в дупле. Снег выпал большой и совсем завалил его, так что ему невозможно было выйти оттуда. 46 дней он пробыл там без хлеба; тогда как прежде в зимнее время он более находился при монастыре. Старцы Руссика, узнав, что в такую холодную и снежную зиму нет у них о. Анфима, начали беспокоиться о нем, не замерз ли он в пустыне? По прошествии 46 дней, старец пришел в монастырь в полном изнурении с обмороженными лицом и руками. Скорбевший о нем брат, неожиданно увидев его, от радости воскликнул: - Ах, отче, это ты? а мы уже вовсе отчаялись видеть тебя. Где же ты был это время? - В дупле сидел! - с улыбкою отвечал старец. - Что же ты там ел, отче? - спросил его брат. - О, брате Викторе, сколько я там от бесов и от холоду пострадал, об этом токмо один Бог весть; я уже отчаялся было и в жизни своей; но св. Иоанн Креститель явился мне и избавил меня от смерти!
В одно время старец месяцев 5 не приходил в Руссик. Старцы беспокоились мыслью: не оскорбил ли его кто? Духовник о. Иероним знал одного безмолвника, с которым о. Анфим был откровенен, и попросил его, чтобы он отыскал старца и узнал у него о причине такого долговременного непосещения Руссика. Увидев о. Анфима, тот спросил его: - Отчего он перестал ходить в Руссик? - Старец отвечал ему: - Покуда не прославляли меня там и не считали святым, я ходил, а теперь ходить туда для меня не только не полезно, но и вредно. В последний раз, когда я был там, один иеромонах упал мне в ноги и сказал: - Помолись, отче святый, о мне грешном, да спасуся твоими молитвами! - Только я отошел от него, как другой иеромонах с такою же просьбою обратился ко мне. Вот видишь - можно ли мне теперь ходить к ним? Хотя я люблю этот монастырь, но с этого времени посещать его буду реже, потому что там считают меня святым!
Однако и после этого о. Анфим приходил иногда в Руссик, но внутрь не входил, а посещал его как бы тайно; гостил у служившего ему приятеля за монастырем. С ним и беседовал обо всем и даже открывал ему некоторые свои тайны. Однажды, старец пришел и была предложена трапеза, после которой старец сказал: - Св. Иоанн Милостивый вчера посещал ваш монастырь. День этот был воскресный, по обычаю в монастырь пришло много пустынников, и все были накормлены и наделены хлебом и милостынею.
О. Анфим постоянного жилища нигде не имел, но вся Афонская гора была его жилищем. Он ходил по всем монастырям и скитам и по всем местам вокруг горы; но чаще всего посещал Руссик. В последние годы жизни, он жил около Зографа, часто приходил трудиться на постройку монастырскую, носил камни и воду. В августе 1867 года великий подвижник в последний раз посетил Руссик, вошел внутрь, прямо в гостиницу и долго здесь беседовал с своим знакомым братом, поучал его, как побеждать лукавые помыслы и страсти, и наконец прямо сказал ему: - Я уже более не приду к вам, ибо скоро умру!
В конце ноября месяца того же года он пришел в Зограф и заболел здесь. Его поместили в больницу, в которой он пролежал 12 дней. Декабря 9-го дня, о. Анфим оставил многотрудную жизнь и с миром преставился ко Господу.
Добавлено спустя 18 часов 21 минуту:
"..Для сборов подаяний о. Савва остался на 4 года в Константинополе. В это время он познакомился со многими благочестивыми греческими семействами. В одном семействе передали о. Савве о молодом родственнике купце, что он имел случай познакомиться с приставниками султанских гаремов, и доставлял обитательницам их всевозможные товары. Вместе с этим он вошел и в другие связи с этими затворницами, от чего и посещал их ежедневно. Родственники его, рассказывая об этом о. Савве, говорили, что если узнают об этом, то изрубят его в куски; почему и просили его о том, чтобы он своим участием избавил бы его от этой страсти. О. Савва полный веры в благодатную помощь Божию через посредство Святых Таин Тела и Крови Христовых, приступил к делу. После долгих и тщетных уговоров сластолюбца - оставить греховные связи с магометанками, о. Савва наконец предложил ему со своей стороны легчайшее условие, обещаясь не беспокоить его и не отвращать от его греховного дела; он попросил его только один день не ходить в гаремы, попоститься, обещаясь прочитать ему разрешительную молитву и приобщить Святых Таин; - а потом де можешь опять туда идти! - Бедный грешник, тяготевший к своему греху, как железо к магниту, с трудом согласился, частью быть может и от стыда пред старцем и пред своими родственниками, а более потому, что мудрый старец и не отвлекал его от греха, а только просил потерпеть один день.
Попостился, выслушал разрешительную молитву и приобщился Святых Таин невольный покаянник. За столом о. Савва сначала слегка предложил ему, что если бы он и сегодня не пошел в гаремы, то он и завтра бы приобщил его. Не видя соизволения, он стал убедительно просить его об этом, опять обещаясь по приобщении дать ему волю грешить, или не грешить. Получив согласие, он приобщил его на тех же условиях - и в тот день не ходить в гаремы. Также приобщил его и в третий день. - Видимо благодать Божия, по живой вере старца и за молитвы его и родственников, производила свое дело. Грешник умягчался сердцем и мало-помалу начинал чувствовать в себе охлаждение пылавшей в нем страсти. Таким образом о. Савва продолжал свое дело и приобщал его в течении сорока дней! Наконец, приобщив его в последний раз, о. Савва говорит ему: - Ну, теперь довольно; - теперь ступай куда хочешь, хоть туда в гаремы, я не удерживаю! - но в душе этого чело-века случился переворот: - теперь пусть изрубят меня на куски, - отвечал он о. Савве, - я ни за что на свете не соглашусь идти туда, куда прежде так неудержимо стремился!
Таким образом Многомилостивый Господь, не хотящий смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему, взыскал Свою заблудшую овцу.
Об этих пастырских трудах о. Саввы в Константинополе передал очевидец - ученик его, архимандрит Прокопий, умерший в 1848 году.
Когда старец собрал довольно подаяний, он вернулся на Афон и начал строить обитель на берегу моря. Скончался он в 1821 году."
