Есть истории, в которых красивых предположений гораздо больше, чем реально подтверждающихся фактов. Тем более в истории искусства. Одна из таких историй связана с именами Симонетты Веспуччи, Джулиано Медичи и Сандро Боттичелли. Когда Симонетта Каттанео прибыла из Генуи во Флоренцию, к своему будущему мужу Марко Веспуччи, и шагнула из тьмы кареты на свет полуденного солнца, — всем, кто встречал ее, красота этой тоненькой девочки показалась ослепительной, божественной, неземной. Ее рыжие волосы горели червонным золотом, кожа была белее, чем лепестки гиацинтов, все линии лица и тела изумляли изяществом, словно не живая женщина предстала перед гостями почтенного купца Веспуччи, а ожившее произведение искусства.
Симонетту Каттанео обручили с ее ровесником Марко Веспуччи еще в колыбели. А обвенчали, когда и жениху, и невесте исполнилось пятнадцать лет.
Её современник Полициано описывает её как «простую и невинную даму, которая никогда не давала повода к ревности или скандалу», и говорит, что «среди других исключительных даров природы она обладала такой милой и привлекательной манерой общения, что все, кто сводил с ней близкое знакомство, или же те, к кому она проявляла хоть малейшее внимание, чувствовали себя объектом её привязанности. Не было ни единой женщины, завидовавшей ей, и все настолько хвалили её, что это казалось вещью необыкновенной: так много мужчин любили её без возбуждения и ревности, и так много дам восхваляли её без злобы».
Культ Красоты - вот так, с большой буквы! - был свойственен эпохе Возрождения вообще, но итальянскому Ренессансу особенно, поэтому красота Симонетты значила для окружающих больше, чем красота любой другой красавицы в другое время и в другом месте. Красота Симонетты воспринималась как драгоценное явление природы, достойное поклонения.
Влюблены в нее были многие. В их числе — и сам Лоренцо Великолепный, и его младший брат Джулиано Медичи. Но если Лоренцо был нехорош собой и сознавал свое уродство, то Джулиано считался красавцем. Природа щедро одарила Джулиано красивой внешностью, вызывавшей восхищение современников. Кроме того, он был одним из самых ловких и блистательных рыцарей во Флоренции. На турнирах он сражался в честь Симонетты - и побеждал. В честь Симонетты он устраивал праздники. У Джулиано была жена и дети, у Симонетты - муж, однако взаимная любовь великолепного воина и прекрасной дамы, похожих на персонажей рыцарского романа, показалась всем естественной: эти двое должны были полюбить друг друга, ибо не было среди мужчин равных Джулиано, а среди женщин - Симонетте. Флорентийцы обожествляли эту пару.
Красота бледноликой, золотоволосой Симонетты была столь ослепительна, что ни один мужчина не мог и бросить взгляда на нее без того, чтобы впасть в состояние беспомощного обожания. Как впрочем и ни одна женщина. Да и большинство кошек и собак города. Что там - даже болезни и те наверное любили ее, раз уж умерла она от чахотки не будучи и 24 лет от роду.
Раннюю смерть Симонеты Веспуччи некоторые из современников связывали с переутомлением: как бы она себя не чувствовала, она обязана была присутствовать на всех флорентийских празднествах, поскольку все - начиная с Лоренцо Великолепного - желали услаждать взоры ее красотой. С распущенными волосами, наряженная в яркие шелка и убранная цветами, она сидела на пирах или вела традиционный танец девушек... Даже когда Симонетта скончалась, всю ночь перед похоронами при свете факелов, в открытом гробу возили ее по городу, чтобы флорентийцы могли в последний раз полюбоваться этим прекрасным лицом.
Лоренцо Великолепный так описывает чувства, охватившие его после смерти прекрасной Симонетты, о которой он узнал, находясь в Пизе. Лоренцо пишет, что прочитав письмо, он вышел в сад: «Была ночь, и мы с моим дражайшим другом шли вдвоем, беседуя о поразившем нас несчастье. Погода была ясная, и мы, беседуя, увидели на западе сверкающую звезду, столь яркую, что она своим сиянием затмила не только другие звезды, но и прочие светила, померкшие в ее свете. Любуясь той звездой, я обернулся к другу своему и сказал: Не удивимся мы, если душа этой дивной дамы превратилась в новую звезду или же, вознесясь, соединилась с ней». «С непокрытым лицом несли ее из дома до склепа, и много слез она заставила пролить тех, кто видел ее… Она внушала сострадание, но также и восхищение, ибо в смерти превосходила ту красоту, которую при жизни ее считали непревзойденной. В ее облике явилась истина слов Петрарки: "Прекрасна смерть на лике сем прекрасном".
Симонетту похоронили в церкви Оннисанти, которую семья Веспуччи построила еще в 1383 году.
Джулиано Медичи пережил Симонетту ровно на два года и погиб в день её смерти во время заговора Пацци, одобренного и поддержанного папой Сикстом IV, по ряду причин ненавидевшим Медичи.
Заговорщики желали уничтожить обоих братьев, а возможность для реализации их планов представилась с приездом во Флоренцию юного кардинала Рафаэле Риарио, внучатого племянника папы. 25 апреля 1478 года Медичи давали прием в честь кардинала на вилле Фьезоле. Проще всего было убить обоих братьев во время пира. Но Джулиано на охоте повредил ногу и остался во Флоренции. Исполнение замысла откладывалось.
Пацци и причастный к заговору архиепископ Сальвиати предложили кардиналу напроситься в гости во дворец на Виа Ларга. Лоренцо с удовольствием согласился его принять. Было условлено, что кардинал отслужит воскресную мессу в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре, а потом придет со свитой на пир к Медичи.
И вновь Джулиано спутал все карты заговорщикам, послав к кардиналу сказать, что все еще нездоров и не будет на пиру, однако пойдет в собор. Оставалась единственная возможность - убить братьев во время мессы. Джулиано должны были заколоть Франческо Пацци и Бернардо Бандини.
26 апреля 1478 года, в воскресенье перед Вознесением, в собор Санта-Мария дель Фьоре пришло много народа. Прибыл и Лоренцо, но Джулиано не было.
Франческо Пацци и Бандини отравились за ним во дворец, находящийся неподалеку и уговорили его пойти в собор. Молодой Медичи был легко одет и не носил шпаги, чтобы не тревожить больную ногу. Франческо как бы в шутку ощупал его и убедился, что на нем нет кольчуги. Джулиано немного удивился (он знал, что Пацци ему враги), но решил, что приезд кардинала Риарио — знак скорого мира, и доверчиво дал отвести себя на хоры.
По окончанию мессы соправители Флоренции направились к выходу. Когда Джулиано оказался рядом с капеллой Санта-Кроче, кинжал Бандини вонзился ему в грудь. Тот зашатался и рухнул. Франческо Пацци яростно набросился на лежащую жертву и нанес Джулиано такое количество ударов и с такой силой, что сам себя серьезно ранил в ногу. Джулиано был уже мертв…
Лоренцо Великолепному удалось вырваться из рук заговорщиков. Пацци и их сторонники просчитались - флорентийцы в тот день поддержали не их, а Медичи.
Убийцы Джулиано жестоко поплатились. Истекающего кровью Франческо Пацци толпа вытащила из постели, голым приволокла к синьории и повесила на одном окне с архиепископом Сальвиати.
Лоренцо устроил любимому брату пышные похороны при большом стечении народа. В церкви Сан-Лоренцо на всеобщее обозрение в открытом гробу было выставлено тело, пронзенное двадцатью одним ударом кинжала, как тело Цезаря. Флоренция погрузилась в глубокий траур, так как младшего Медичи очень любили. Джулиано считался одним из наиболее обворожительных людей своего времени и пользовался большим успехом в флорентийском обществе. Однако ему суждено было навсегда остаться для Флоренции Принцем Юности Золотого Века.
Возможно мы никогда не узнали бы о божественной флорентийской истории, да и не была бы она для нас столь божественной, если бы не скромный художник
Алессандро Филипепи, который обожествил Симонетту, рисуя её на соих картинах много раз, до и после ее смерти, рисовал ее одетой и обнаженной, рисовал ее как Весну и как богиню Венеру, и как ее саму. Когда она позировала для него, она называла его ‘мой бочоночек’, потому что всегда путала его с его старшим братом, которого люди называли ‘Botticelli’ - ‘маленькие бочки’ - из-за его округлой формы. Младший Филипепи, художник, нисколько не походил на бочоночек, но если Симонетте было угодно так его называть, то что уж тут поделать - он начал отзываться на это имя.
Все сходятся во мнении, что таким нарисовал свой автопортрет художник:
Предполагаемое изображение Джулиано Медичи на фреске Беноццо Гоццоли «Процессия старого короля» в Капелле волхвов:
Некоторые усматривает черты Лоренцо Великолепного в другом персонаже «Поклонения волхвов»:
Однако он очень похож на портрет Джулиано, якобы написанный Ботичелли:
Считается, что написал его Боттичелли уже после его убийства, о чем свидетельствуют символы смерти - голубь, сидящий на сухой ветке, и открытая дверь.
Портрет в память о брате заказал сам Лорнецо Великолепный, так как убийцы ударами кинжалов изуродовали лицо Джулиано, и посмертную маску снять было нельзя.
ВЕНЕРА «Мадонна с гранатом»:
"Мадонна Магнификат":
Возможно:
Мальчик с чернильницей - Лоренцо Великолепный, мальчик держащий книгу – Джулиано, а их сестры (включая и сводную) – изображены по бокам. Ну а в образе Младенца запечатлена дочь Лоренцо Великолепного Лукреция, получившая имя в честь матери правителя Флоренции.
Предполагается, что именно Симонетта Веспуччи изображена на картине «Венера и Марс»:
По поводу мужчины, изображенного в образе Марса, также существует ряд предположений. По одной из версия Бот-тичелли таким образом изобразил ее мужа Марко. В соответствии с более романтизированной версией Марс - это Джулиано Медичи. При условии, что картина долгое время хранилась в семье Веспуччи изображение Симонетты, возлежащей рядом с любовником, кажется весьма-таки пикантным. Но если вы посмотрите на автопортрет Боттичелли:
, то наверняка обнаружите сходство. Марс крепко спит…
С именем Симонетты Веспуччи связывают один из наиболее известных шедевров Сандро Боттичелли - «Весна». Предполагается, что заказчиком картины выступил Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи, и она украшала его приемную во дворце во Флоренции.
В образе Меркурия принято узнавать Джулиано Медичи, хотя сходство с Боттичелли трудно не заметить..
Существуют предположение, что именно ее черты, Симонетты, художник придал всем запечатленным женским образам.
Симонетта могла быть Венерой:
или Флорой:
И в лицах граций усматриваются уже знакомые черты.
Наиболее известный шедевр Сандро Боттичелли - «Рождение Венеры». Заказчиком и владельцем картины считают Лоренцо Медичи.
Одним из предполагаемых мест рождения Симонетты называют Портоверенере - «Порт Венеры», получившем свое название благодаря легенде о том, что именно здесь богиня Венера, родившись из морской пены, вышла на берег. Возможно, именно в связи с картиной и возникло такое предположение.
Боттичелли был свидетелем великой любви, которой радовалась вся Флоренция, которую воспевали поэты - любви Джулиано Медичи и Симонетты Веспуччи. Эта любовь окончилась трагически: юная Симонетта угасла от чахотки, а через два года, точно в день ее смерти, заговорщиками был убит Джулиано. В то время, когда Боттичелли писал «Рождение Венеры», окутанная романтическим ореолом любовь Джулиано и Симонетты уже стала событием века, легендой, и в боттичеллиевской Венере часто видят духовный портрет Симонетты - возлюбленной, которой поклонялись, как божеству.
Боттичелли умер в том доме, где родился, никогда не был женат и не имел собственной семьи, жил довольно скром-но, даже тогда, когда зарабатывал большие деньги. Он пронес любовь и верность через годы, храня лишь одно жела-ние – быть рядом со своей Венерой и в жизни и в смерти. По завещанию он был похоронен недалеко от церкви Онис-санти, рядом с Симонеттой, спустя 34 года после её смерти.
Но даже если мы никогда не узнаем, чьи прекрасные черты запечатлел Боттичелли, несомненно одно: лицо Венеры - самое одухотворенное из всех, написанных художником, идеальное воплощение того особого «боттичеллиевского» типа, который безошибочно узнается в произведениях мастера. Эти лица похожи не столько чертами, сколько особым выражением безгрешной чистоты и безмятежности, странной отрешенности и грусти. Погруженные в свои мысли герои Боттичелли кажутся уязвимыми и беззащитными. Сегодня, наверное сказали бы - медитативные.
Мы ловим кроткий затуманенный взгляд Венеры, стремясь постичь ее мысли, разгадать ее чувства, но кажется, что на безоблачно ясном лице нет ни тени чувств, ни проблеска дум. В тот краткий миг, который изобразил на холсте художник, богиня уже существует, но еще не пришла в этот мир, еще находится вне земных волнений, страстей, действий. Ее лицо завораживает нас совершенной первозданностью, но это не пустота, а высочайшая духовная насыщенность, таящая в себе всю полноту грядущих возможностей, всю глубину будущих чувств. Это белизна чистого листа, который скоро заполнят слова или ноты, чистота холста, к которому вот-вот прикоснется кисть. Еще секунда – и дочь моря ступит на землю, ее нагое тело окутает покрывало, по лицу пробегут облачка ощущений, и чудо рождения закончится. Переход от рождения к бытию окрашен для Боттичелли грустью прощания.
Но все могло быть и иначе. Нам остается только соглашаться или не соглашаться с различными предположениями и строить собственные догадки.
(с)
Последний раз редактировалось Гость Пт, 28 сентября 2012, 13:00, всего редактировалось 3 раз(а).
