Искатель и котенок

[просто Соня]

Искатель и котенок

Конечно, теперь понимаю: называть себя христианкой - значит вводить всех (далеких от круга близких мне людей и представлений) в полнейший КД (ступор).
Так что правильнее всего мне (и прочим) аттестовать себя как "вольный внеконфессиональный искатель".

Имхо настоящий искатель подобен новорожденному слепому котенку.
Он не знает, чего ему нужно, и что он ищет. Он еще не знает, что где-то (совсем рядом) есть мама-кошка, и ищет он именно ее. И главное что ему нужно на этом свете - это ее молоко.

Он знает только смутное, но явное беспокойство; что ему чего-то в слепой его жизни не хватает. Но ни сказать, ни даже понять "чего" - он еще не может.
И вот он поводит своим влажным носом из стороны в сторону; и тыкается им в разные предметы. Раз за разом с горечью убеждаясь:
"все это, конечно, интересно, но немножечко не то".

[просто Соня]

Но иногда догмы-концепции действительно здорово тормозят искателей в развитии ... Не даром сказано:"Будьте как дети ..." ( "котенок" - конечно слишком тривиально ...) . По себе знаю, интуитивный поиск - это далеко не "слепое тыканье носом". Его можно назвать неожиданным радостным озарением ...

Прибегая к известному образу: говорить, что "Иисус квадратная дырка в заборе, а Будда - круглая; но за забором - все та же единая реальность"/Померанц/ -
можно только находясь от обоих "проходов" на известном расстоянии; с такого места, когда можно видеть одновременно и то, и другое.
Для того же, чтобы реально пройти сквозь эти проходы в эту реальность, надо идти только к одному, все ближе и ближе, так чтобы видно было только одно: "Я есть Дверь", а все остальное исчезло из вида.
При этом простое признание, что, возможно, существуют и другие двери, ничему не мешает.

[просто Соня]

«На нас надвигается новое Средневековье…»
Размышления над «Дневниками» протоиерея Александра Шмемана
(Священник Филипп Парфенов)
http://magazines.russ.ru/continent/2007/132/pa16.html

«Религию можно любить совершенно так же, как что-либо другое в жизни: спорт, науку, собирание марок. Любить ее за нее саму, без отношения к Богу или миру или жизни. Она “занимает” и “занимательна”. Тут все, что любит особый тип человека: и эстетика, и тайна, и священность, и чувство собственной важности и “исключительности”, глубины и т. д. Но эта религия совсем не обязательно вера, и в этом-то и вся трудность “религиозной проблемы”. Люди ждут и жаждут веры — мы предлагаем им религию. И это противоречие, это “несовпадение” все глубже, все страшнее»

Религия страха, ложного смирения, вины может быть свойственна рабскому состоянию души на начальных этапах, из которого необходимо вырастать в достоинство друзей и сынов Божиих. «Страх греха не спасает от греха. Радость о Господе спасает. Чувство вины, морализм не “освобождают” от мира и его соблазнов. Радость — основа свободы, в которой мы призваны стоять. Где, как, когда извратилась, замутилась эта “тональность” христианства или, лучше сказать, где, как и почему стали христиане “глохнуть” к ней? Как, когда и почему вместо того, чтобы отпускать измученных на свободу, Церковь стала садистически их запугивать и стращать?»

Возросшие в условиях этого критикуемого Шмеманом церковного «заедающего» быта, мы часто боимся вообще каких-либо сомнений в чем угодно. Боимся жить собственным опытом и быть самими собой. И скорее предпочитаем уходить от острых вопросов и проблем, которые ставит перед нами сама жизнь, нежели отвечать на них. Но далеко не всегда сомнение — грех или неуместное чувство. Нередко оно может быть очистительным и приводить на новую ступень веры. Главное здесь — ориентация самой воли человека; важно то, ради чего человек сомневается и куда, к чему он устремлен. Яркие примеры сомневавшихся людей в Священном Писании — многострадальный Иов или апостол Фома, чьи сомнения не только не были отвергнуты, но были вознаграждены. Думается, что вполне реальна и обратная ситуация: при всех правильно построенных научно-богословских трудах и внешнем традиционализме их авторов, ставящих задачу хранить «чистое Православие» и бороться против «модернизма», внутренне таких охранителей вполне могут подтачивать многие сомнения, от которых они пытаются укрыться в полемике или в бегстве от реальности, тех же «редукциях», по выражению отца Александра, и в этом они в точности могут повторять доводы друзей Иова.
Избавиться от этой тонкой, но незаметно разъедающей душу фальши как раз может помочь прочтение тома дневников отца Александра, если сам читающий захочет уразуметь поставленные в книге проблемы. И в этом, несомненно, целительное и освобождающее воздействие этой книги.

[просто Соня]

Отче наш...

Инфантилизация* верующего (представление Бога как супер-родителя) - естественный первый шаг в духовной жизни.
Но остановиться на нем - означает сперва застой, а потом - деградацию
--
*) То же, кстати, происходит и в любви. Влюбленные (очень часто, если не как правило) начинают сюсюкать, ребячиться, искать недоданной родительской ласки именно в роли ребенка. Это необходимый большинству временный регресс, а не деградация. Эмоциональные дыры должны быть запломбированы; фундамент личности (и любви) укреплен и восполнен.
Но вековечное скатывание в маниловское сюсюканье -
говорит о стагнации личности и любви.