Оценивая его творчество, знаменитый в то время критик Стасов, пламенный сторонник композиторов «Могучей куски» с их идеей сугубо национальной русской музыки, писал:
«Оперы его многочисленны, но не представляют почти ничего замечательного. Это ряд недочётов, ошибок и заблуждений...
Собрание сочинений Чайковского представляет несколько произведений первоклассных, глубоко талантливых, затем всё остальное – посредственно или слабо».
Досталось Чайковскому и в следующем пассаже Стасова: «
Нельзя не верить искренности такого правдивого и прямого человека, как Чайковский, но он как-то невольно сам себя обманывал насчёт своих беспредельных симпатий ко всему русскому. В музыке они у него выразились в очень слабой степени. Навряд ли кто признает его композитором по преимуществу «русским», когда «русское» появляется в его сочинениях так мало и так редко.
Без сомнения, он имел иногда в виду и это «русское», например в «Sherzo a la Russe», в финале 2-й своей симфонии на мотив песни «Журавель», в Andante 1-го квартете, в хоре с пляской 1-го акта «Онегина», отчасти в партии няни, там же, наконец, в финале 4-й симфонии, изображающем целую массу русского народа; быть может, где-нибудь ещё. Будучи талантом многоспособным и гибким, он мастерски и ловко справлялся иногда с этим национальным элементом. Но, вообще говоря, он его мало любил и ценил; он всего более композитор космополитического направления, и именно этим качеством особенно нравился как большинству русской, так и иностранной публики».