105 лет назад, 1 августа 1914 года, Германия объявила войну России. Началась Великая Война, или «Первая мировая война», как её принято называть в учебниках. Событие поистине судьбоносное для всего мира, в каком-то смысле и создавшее современную реальность. Но в нашей стране лишь сейчас, спустя столетие, возвращается память о тех сражениях, тех подвигах, тех героях, и грандиозные события 1914-1918 годов обретают своё законное место в русской национальной памяти.
Почему мы практически на столетие потеряли Первую мировую, понять нетрудно. К концу войны прекратили своё существование сперва Российская Империя, а затем и объявленная Керенским фиктивная «Российская республика», стойко сражавшаяся на фронтах русская армия была разложена большевистской пропагандой, а затем объявлена Троцким распущенной и начала разбегаться с фронта.
Большевики, правившие тем, что осталось от России, более 70 лет, в Великую Войну сперва занимались прямой пораженческой пропагандой, а затем и вовсе пришли к власти при поддержке и на деньги германской агентуры с тем, чтобы официально в Брест-Литовске подписать «похабный», по их же собственным словам, мирный договор и поступить на роль германских сателлитов, лишь бы сохранить власть.
Заключенный ныне мир, но которому отторгаются от нас целые области, населённые православным народом, и отдаются на волю чу́ждого по вере врага, а десятки миллионов православных людей попадают в условия великого духовного соблазна для их веры. Мир, по которому даже искони православная Украина отделяется от братской России, и стольный град Киев, мать городов русских, колыбель нашего крещения, хранилище святынь, перестаёт быть городом державы Российской, мир, отдающий наш народ и русскую землю в тяжкую кабалу, — такой мир не даст народу желанного отдыха и успокоения, Церкви же православной принесёт великий урон и горе, а отечеству — неисчислимые потери,— так оценивал этот «мир» в своём послании от 18 марта 1918 года святитель патриарх Тихон.
Естественно, что в таких условиях советская пропаганда всегда была заинтересована в принижении значения Великой Войны. Весь советский период, за вычетом четырёх лет новой войны с Германией, при изображении Первой мировой историки, пропагандисты, писатели исходили прежде всего из необходимости апологии Брестского мира.
Во-первых, необходимо было внушить, что война складывалась для России неудачно и была фактически проиграна уже царским правительством, а большевики лишь подписали неизбежную капитуляцию. Для этого необходимо было всячески преувеличивать любую военную неудачу России на полях сражений, представлять царя и генералов бездарными идиотами, русскую военную промышленность отсталой, ну и исправно повторять сказку о том, что война велась за «империалистические интересы», а никакой необходимости в ней для России и её народа не было.
Во-вторых, необходимо было убедить всех в том, что русский народ тяготился войной сверх всякой меры, что солдаты только того и ждали, чтобы им поскорее разрешили дезертировать с фронта. Для этого необходимо было замалчивать любые проявления русского героизма на войне, самопожертвование и отвагу воинов, забывать о героях, высмеивать их с ненавистью, как отважного казака Кузьму Крючкова…
К сожалению, принижение Великой Войны пережило советскую власть и стало составной частью неосталинистской риторики: мол, царь «проиграл» Первую мировую войну, а вот товарищ Сталин выиграл Вторую. Мало того, поскольку объяснить теперь национальную измену в Брест-Литовске защитой завоеваний революции невозможно (плевать всем на революцию, в результате которой утрачён Киев), то неосоветским апологетам остаётся настаивать, что к октябрю 1917 Россия войну уже проиграла, и большевики лишь признали неизбежное. А для этого нужно ещё сильнее принижать военные достижения императорской армии и её тыла.
По счастью, нормализация национального сознания в России постепенно происходит. Достаточно выразительно было отмечено столетие Великой Войны. Появляются новые памятники её солдатам (из них лучшие — в Санкт-Петербурге на Витебском вокзале, в Москве на Белорусском вокзале и в Калининграде). Снимаются фильмы и сериалы, где действие частично или полностью происходит на фронтах Великой Войны, а также прекрасные высокоинформативные документальные ленты. Становятся доступны в интернете архивные данные о её воинах — павших, раненых, пленных, мобилизованных, — автор этих строк на основании представленных данных сумел реконструировать боевой путь своего прадеда на полях сражений в Восточной Пруссии.
Однако базовая историческая оценка Великой Войны всё ещё не устоялась, так как не получен ответ на главный вопрос: проиграла ли Россия Первую мировую Войну?
Казалось бы, ответ очевиден — проиграла: в ходе этой войны Российская Империя была разрушена, временное правительство утратило власть, созданная большевиками Советская Россия подписала Брестский мир, в котором признала себя побеждённой, следовательно, наше поражение самоочевидно.
Начнём с последнего. Брестский мир был полностью аннулирован и признан юридически ничтожным обеими сторонами, его подписавшими. 11 ноября 1918 года текст Компьенского перемирия между Антантой и Германией предусматривал отказ Германии от Брест-Литовского договора и отзыв немецких войск и военных агентов с территории России. 13 ноября от Брестского мира публично отказались и большевики (хотя, как показали дальнейшие события, связанные с заключением Рапалльского договора, лояльность к Германии полунемец Ленин продолжал сохранять и в дальнейшем).
В тексте Версальского мирного договора, подписанного 28 июня 1919 года, содержалась 116 статья, имевшая следующую формулировку:
Германия признаёт и обязуется уважать как постоянную и неотчуждаемую независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской Империи к 1 августа 1914 года.
… Германия окончательно признаёт отмену Брест-Литовских договоров, а также всяких иных договоров, соглашений или конвенций, заключённых ею с Большевистским Правительством в России.
Союзные и Объединившиеся державы формально оговаривают права России на получение с Германии всяких реституций и репараций, основанных на принципах настоящего Договора.Таким образом, Брестский мир был дважды признан Германией юридически ничтожным, а предоставлением права на получение репараций фактически не существовавшая на тот момент Россия была включена в число победителей.
Безусловно, союзники по Антанте, во многом сами предавшие Россию и подтолкнувшие её к революции, могли сделать гораздо больше. Официально признать правительство Колчака, предоставить ему право на подписание мира с Германией, аналогично тому, как в 1944-45 гг. союзники вынули из небытия разгромленную и подписавшую унизительный мир с Германией Францию, признав правительство де Голля (совершенно самозванческое с точки зрения тогдашней французской политической системы), не только предоставив ему право принять капитуляцию Германии, но и выделив оккупационную зону.
Почему союзники не хотели так же поступить с Россией, совершенно понятно. Признание российского белого правительства означало бы и признание его претензий на восстановление единой и неделимой России, а союзники хотели, чтобы осколков великой империи было как можно больше. Поэтому наша страна на «версальском» языке описывалась как несуществующая, и Германия должна была признать скопом все незалежные правительства, которые только там может учредить Антанта (впрочем, справедливости ради, незалежные Прибалтика, Украина, Азербайджан — это как раз детища самой Германии и её союзников).
Но факт остаётся фактом, Россия в Версальском договоре, даже не существуя, относится к лагерю победителей, а все договоры, относившие её к побеждённым Германией, полностью уничтожены.
Теперь следующий вопрос: а была ли Россия когда-либо побеждена Германией, и был ли Брестский мир миром России с Германией? И опять ответ — нет. Как справедливо отмечено было в Версальском договоре, Брест-Литовский договор Германия подписывала не с Россией, а с большевистским правительством. Договор был подписан Сокольниковым, Караханом, Чичериным и Петровским «от Российской Федеративной Советской Республики». То есть никогда ранее не существовавшего и никем на тот момент не признанного субъекта международного права, не имевшего де-юре никакого отношения к Российской Империи, которая и вступила в войну с Германией в августе 1914-го.
Декларации и ноты большевиков в конце 1917 и начале 1918 года, пресловутое «опубликование тайных договоров» — документов, в которых царская дипломатия в тяжелейшей борьбе выторговала для России твёрдые союзнические обязательства преимуществ по окончанию войны (включая передачу России Константинополя) — означали разрыв союзнических обязательств и утрату внешнеполитической преемственности. Переговоры и договоры Германии с большевиками (то есть, в сущности, с собственными агентами) не имели и не имеют никакого юридического значения для Российской Империи, то есть истинно суверенного государства на территории России, функционирование которого было прервано в 1917-м.
Это проклятие нелегитимности и разрыва правопреемства тяготеет, кстати, и над современной Российской Федерацией. Как справедливо отмечает К. В. Малофеев:
Мы находимся в периоде длящейся нелегитимности. С точки зрения законодательства Российской Империи, у нас есть невыясненные вопросы. Мы до сих пор, с точки зрения Российской Империи, находимся в революции. Российская Федерация — не правопреемник Российской Империи. Правопреемник Советского Союза, но не правопреемник Российской Империи юридически.Работа над воссозданием правопреемства современной России и России исторической, Российской Федерации и Российской Империи обязательно должна быть проведена так, чтобы принять на себя максимум прав Империи и избавиться от максимума негативного наследия советского периода. И одним из важных косвенных следствий этого процесса будет отказ раз и навсегда от мифа, что Россия якобы «проиграла» в Первой мировой войне, о чём якобы свидетельствует подписанный большевиками изменнический мир.
Наконец, третья составляющая вопроса о мнимом «поражении». Правда ли, что Российская Империя проигрывала Первую мировую войну? Нет, это ложь. На момент предательского свержения русской монархии Российская Империя, входившая в коалицию Антанты, уверенно двигалась к победе в Первой мировой войне и, несомненно, достигла бы её в течение года.
Первая мировая война была войной коалиции держав против Германии, которая, чрезвычайно усилившись в экономическом отношении и собрав вокруг себя блок «центральных держав» (прежде всего Австрийская и Османская империи), решила добиться общеевропейской и мировой гегемонии. Для этого Германия нуждалась в том, чтобы разгромить ближайшего соседа, Францию, ослабить и по возможности территориально потеснить Россию и вынудить Британскую Империю смириться с этим положением. Критерием победы для Германии был, таким образом, военный разгром Франции, затем нанесение чувствительного поражения России, после чего мир с Британией. Добившись этого результата, Германия получала положение мирового гегемона.
Причина, по которой Германия развязала войну именно в августе 1914-го, — необходимость успеть с войной до того, как Россия закончит свою программу перевооружения, необходимость подорвать растущую мощь нового союзника России на Балканах — Сербии, показавшей свою мощь в Балканских войнах 1912-1913 годов, и необходимость начать, пока жив русофобски настроенный австрийский кайзер Франц-Иосиф, так как любой из его наследников не имел такого энтузиазма проводить прогерманскую и антирусскую политику.
Военный план Германии предусматривал скоростное нанесение поражения Франции, пока огромная и неповоротливая, по мнению немцев, Россия будет лишь мобилизовать свою армию, а затем нанесение поражения самой России. Франция ещё не объявила Германии войну, а немецкие войска уже пересекли границу Люксембурга и Бельгии, устремившись на Париж.
В этих условиях решающее значение для хода войны имело ускоренное движение русских войск на Германию. Ещё недомобилизованные 1-я и 2-я армии генералов Ренненкампфа и Самсонова двинулись в Восточную Пруссию, поставив Германию в положение обороняющегося в разгар похода на Париж.
В этих условиях стратегическое поражение Германии было нанесено на 20-й день войны в ходе Гумбинненского сражения, где войска 1-й армии генерала Ренненкампфа, прежде всего благодаря блестящей работе русской артиллерии, обратили в бегство защищавшие Восточную Пруссию войска 8-й армии генерала Притвица.
Победа у Гумбиннена — результат, достигнутый высокими качествами перволинейных войск благодаря той выдающейся боевой подготовке, до которой в мирное время довёл генерал Ренненкампф войска вверенного ему Виленского военного округа,— отмечал военный историк, генерал Н. Н. Головин.
Результатом гумбинненского разгрома стало решение Притвица очистить Восточную Пруссию, которое вынудило кайзера (германский титул монарха — прим. Царьграда) и германский генеральный штаб перебросить для спасения Восточной Пруссии два корпуса, которых не хватило германским войскам в ходе похода на Париж — в сражении на Марне. Гумбинненская победа спасла Париж, спасение Парижа обрекло Германию на поражение в Первой мировой войне.
В стратегическом смысле Великая Война была выиграна 20 августа 1914 года русскими артиллеристами, со своих закрытых позиций расстрелявшими германскую артиллерию и XVII корпус Макензена.К сожалению, стратегический перелом не всегда означает признание обречённым противником своего поражения. Германия после провала парижского похода воевала четыре года, нанося противникам ужасные удары, обрекая на гибель миллионы и миллионы русских, французов и самих немцев… Однако способа стратегически переломить ситуацию и преодолеть превосходство союзнических стратегических потенциалов и британскую морскую блокаду, удушившую немецкую экономику, у немцев попросту не существовало. Это было ещё раз доказано тем фактом, что, даже выведя из войны Россию, высвободив огромную массу своих войск и получив в распоряжение огромные ресурсы оккупированной Украины, Германия всё-таки проиграла войну за полгода.
Итак, Первую мировую выиграла Россия в самом её начале, хотя цена этой победы была велика — поражение 2-й армии генерала Самсонова, окружённой и разбитой у Сольдау. Это поражение имело ещё и то гнусное последствие, что Гумбиннен оказался в тени Сольдау, и навсегда был оклеветан победитель — генерал Ренненкампф, который, как рассказывала всезнающая прогрессивно-антимонархическая публика, якобы «не помог Самсонову». На самом деле армия Ренненкампфа двигалась в другую сторону, на осаду Кёнигсберга, выполняя приказы фронта и Ставки, и к моменту окончания боёв у Сольдау ничего ещё не знала об их начале. Гумбинненский победитель, человек решивший участь Великой Войны, был оклеветан, и его карьера похоронена.
Немецкая пропаганда сочинила повторяемую невеждами по сей день басню, что два генерала якобы поссорились во время Русско-японской войны, и потому «Ренненкампф предал Самсонова». Эту ложь с неизменным прибавлением «что же вы хотите от генерала-немца» любила повторять и советская пропаганда, эксплуатировавшая мем «бездарные Самсонов и Ренненкампф». Отобрав у Ренненкампфа жизнь, большевики отобрали у него и честь.
В 1918 году он был расстрелян в Таганроге большевиками по приказу Антонова-Овсеенко, после того как отказался вступить в их армию, чтобы воевать на фронтах гражданской войны против своих же русских братьев.
Чтобы спасти жизнь, я не стану изменником и не пойду против своих. Дайте мне хорошо вооружённую армию, и я с радостью пойду против немцев; но у вас нет такой армии...— с этими словами принял смерть Павел Карлович Ренненкампф, первый победитель Первой мировой.
Впрочем, даже поражение при Сольдау имело для судьбы Великой Войны не одни минусы. Пошла вверх карьера пары Гинденбург-Людендорф, разгромивших Самсонова. Немецкое командование стало всё чаще искать выхода из стратегического тупика на Восточном фронте, и к 1917 году Россия держала за горло 46% немецких дивизий. Вместо войны против Франции, отгородившись от России заслоном и Австрией, Германия вынуждена была вести полноценную войну на два фронта, в которой её силы размазывались по болотам Литвы и Белоруссии и предгорьям Галиции, а под конец ещё и по румынским горам. Россия ценой своей крови и перенапряжения, но ещё и ценой бессмертных и величественных подвигов лишала Германию и центральные державы малейшего шанса выйти из стратегического тупика.
Нельзя сказать, что военные действия в годы Первой мировой велись императорской армией всегда одинаково удачно. Острой критике военно-стратегическое руководство войной было подвергнуто монархистом А. А. Керсновским в его замечательной «Истории русской армии», подчеркнувшим, что у России в той войне были штабные головы, были прекрасные командиры, но настоящий большой полководец был лишь один — генерал Юденич, оказавшийся, однако, на второстепенном кавказском фронте.
Неверные стратегические решения зачастую приводили к упущенным победам (как не полностью использованный потенциал Брусиловского прорыва) и неоправданно высоким потерям (как кровавая бойня на Стоходе, которая результаты этого прорыва подорвала). Зачастую в русском военном планировании слишком сказывалось раболепие перед германскими образцами и уступчивость требованиям союзников.
Иногда в публицистике высказываются незрелые суждения, что России не стоило так напрягаться ради неблагодарных союзников. Правда, что Антанта и особенно Франция относились к русской армии слишком потребительски, а после гибели России и в самом деле показали себя как предатели. Но обе мировые войны были войнами коалиционными — работая на союзника, ты работаешь на общую победу, если бы русские солдаты не гибли в болотах на Нарочи, то потеря французами Вердена обернулась бы жесточайшим кризисом, который отразился бы в свою очередь и на нас. Поэтому самые кровавые военные усилия России не были бы напрасны, если бы в результате предательства она не лишилась бы заслуженных плодов победы.
Но главную стратегическую задачу Россия решала более чем достойно, не оставляя Германии шансов на победу. Разворачивался и русский тыл: преодолены были снарядный, артиллерийский и винтовочный голод, шла автомобилизация и механизация передвижного состава (в 1916-м были основаны сразу несколько автозаводов, включая будущий знаменитый ЗИЛ), русская артиллерия признавалась по своим техническим качествам и искусству стрельбы лучшей в мире. Россия руками Игоря Сикорского создала первую тяжёлую бомбардировочную авиацию. Разрабатывались первые русские танки.
Ход битвы военно-промышленных потенциалов хорошо показывает соотношение в выпуске артиллерийских снарядов. Первый год войны — к августу 1915-го: Германия: рывок в 20 раз, Франция — в 10 раз, Британия — в 13 раз, Австрия — в 60 раз, Россия в 100 раз. Второй год войны к августу 1916-го: Германия — в 1,8 раз, Франция — в 2,1 раза, Британия — в 7 раз, Россия — в 3 раза, Австрия — в 0,4 раза. На первый год союзники отвечали на немецкий снаряд 1,6 снарядами, на второй — 0,9, на третий снова — 1,6. При этом если в начале войны Антанта отвечала немцам почти исключительно французскими снарядами, то в 1916-м каждый пятый снаряд был русским.
Если в начале войны Германии и Австрии достаточно было, чтобы ответить на каждый снаряд России тремя, мобилизовать 1/20 общего числа немецких снарядов, на второй год для этого потребовалась бы половина. На третий год, чтобы держать соотношение 1:3, центральным державам пришлось бы стрелять только по русским. Чтобы просто уравняться с русскими 1:1, нужны были все снаряды австрийцев и четверть снарядов немцев.
Иными словами, победа была неминуемой, и вклад в неё России был решающим, это вынуждены были признать и сами союзники, осенью 1916-го вынужденные признать внешнеполитические требования России, в частности передачу Константинополя и черноморских проливов. Правда, потом успешно попытавшиеся лишить Россию этих плодов, подтолкнув страну к катастрофичной революции.
На момент антимонархического переворота русская армия стояла на территории двух из трёх граничивших с Россией вражеских держав, нигде германские войска не заходили в собственно русские области, не было и не могло идти речи о «битве за Москву», «блокаде Петрограда», «сдаче Киева» и уж тем более о битве за Волгу, не было обстоятельств, которые могли бы привести к гибели в результате действий оккупантов миллионов мирных граждан России. Поэтому рассказывать, что «царь проиграл войну», а товарищ Сталин её «выиграл», — попросту бесстыдство даже при крупных потерях на фронте. Первая мировая война велась Россией гораздо экономнее в смысле сбережения народа, и не на своей территории (для сравнения, вся северная Франция была перепахана немецкими снарядами, и даже когда война закончилась поражением Германии, немецкие солдаты стояли на французской территории, а французские на немецкой — нет). И именно большевики заложили своей политикой корни ужасной по демографическим последствиям для России Второй мировой войны, в то время как царская Россия намерена была кончить Первую прочным и гармоничным миром, который не оставлял бы Германии ни поводов, ни возможностей для реванша.
Если бы Россия в 1918 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги...— сказал в 1934 году канцлер Венгрии граф Бетлен.
Для Запада Первая мировая закончилась ровно 100 лет назад. Для России, исключённой тогда из мирного процесса, вверженной в кровавую смуту, эта война не окончена и по сей день. И неизвестно, закончится ли она когда-нибудь. Важнее то, что она перестаёт быть наконец забытой войной. Мы вспоминаем её героев, ставим им памятники, разыскиваем документы о своих прадедах и прапрадедах. Они, как и положено героям прошлого, предстают перед нами в романтическом ореоле — и в монументах, и в фильмах.
И здесь, пожалуй, мы можем найти своего рода провиденциальный смысл трагедии 1917–1918 годов, выявившейся только на большой, столетней дистанции. Победы делятся на истинные победы и победы Пирровы. Пирровы победы надламывают боевой дух армии. Истинные — это те, которые его укрепляют.
Антанта одержала в той войне Пиррову победу без России. Первая мировая душевно сломала победителей не меньше, чем побеждённых. Вся послевоенная литература, характерными представителями которой являлись Эрих Мария Ремарк со стороны побеждённых и Анри Барбюс, Ричард Олдингтон и Эрнест Хемингуэй со стороны победителей, была рассказом о боли и ужасе. Поколение, проведшее в окопах 1914–1918 годы, потеряло себя и пережило страшный надлом — те же победители-французы вторую войну уже не вытянули. И сегодняшняя память о солдатах Первой мировой во всей Европе — это память о жертвах, совершенно лишённая привкуса победы.
И только для России память о Первой мировой как о последней великой войне Империи, восстанавливаемая спустя столетие, окрашена в героические и романтические тона. Мы видим в наших предках героев, а не жертв. Сегодня, спустя столетие, Первая мировая — неисчерпаемый источник для нашего боевого духа в сегодняшнем неспокойном и опасном мире. Главным поэтом той войны для нас навсегда останется кавалер двух «георгиев» Николай Гумилёв:
«Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага».
