Мария Бутина. «Задача: выжить»

[Samersen]

phpBB [media]

[Samersen]

«Задача: выжить»

Первое – нужно было отладить режим сна. Но как, если тебя будят каждые пятнадцать минут? Я обратила внимание, что в течение дня все-таки было две пересмены надзирателей – по полчаса на каждую передачу обязанностей, когда им требовалось сделать обход моего пустого отделения, выполнить подсчет заключенных – меня одной, отчитаться о выполненной работе по обеспечению моей «безопасности» и передать журналы наблюдений следующей смене. Я стала подгадывать сон именно на это время. Спать обрывками, конечно, не очень хорошо, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба.
Следующая задача – успокоить нервы, которые от недостатка сна и происходящего ужаса стали, как струна, вдобавок ко всему отсутствие связи с родными и с людьми в принципе, с которыми можно было поговорить. Пока я не осталась в изоляции, я слабо представляла, как важен социум. Человек не рожден быть один, и со временем без контакта с людьми начинает постепенно сходить с ума, постоянно прокручивая в голове самые ужасающие картины возможного будущего. Решение пришло из прошлого – всю свою сознательную жизнь я занималась спортом – в школе волейболом и единоборствами, потом – танцами, дальше меня увлекло троеборье, а позже я втянулась в бег на длинные дистанции. Подходя ко всему основательно, как меня учили родители, я много читала о пользе спорта и питания в жизни человека, а оттого знала, что физическая нагрузка благотворно влияет на психику. Я написала на клочке бумаги себе программу занятий спортом на своих два на два доступных метрах бетонной камеры. Она включала в себя приседания, отжимания, прыжки и бег на месте, упражнения на пресс и даже элементы танцев. Каждое утро после пересменки я стала тщательно выполнять свой комплекс упражнений.
Дальше – питание. Кормили в основном калорийной, но при этом совершенно бесполезной пищей, вроде постоянных бутербродов из отсыревшего белого или серого хлеба, картофеля и сладкой воды с красителем в пластиковых мешочках, которые я уже научилась ловко разгрызать со времен пребывания в камерах ожидания окружного суда. Иногда все же перепадали овощи и соевое мясо. Задача тут проста – человек должен выглядеть пухлым хомяком, чтобы можно было легко заявить: «Вон, смотрите, у нас хорошо кормят». То, что в это время произойдет с человеком внутри – совершенно не важно. Плюс такая пища обходится в копейки и практически не портится.
Не буду утомлять читателя неудобными подробностями о том, что происходит с пищевым трактом организма, забиваемом исключительно хлебом и картофелем, думаю, это понятно. От нервов и недосыпа есть не хотелось, но это был вопрос выживания. Так, пока российские консулы боролись за какое-то улучшение моего питания, настаивая на добавлении в диету овощей, я начала распределять имеющуюся еду на маленькие порции, чтобы хоть как-то облегчить работу желудку. А пока надзиратели не видели, заворачивала в обрывки целлофана, в котором мне выдали изначально униформу, то немногое ценное, что перепадало в питании. Потом прятала это в металлическом ящике для вещей в ногах кровати на полу камеры, чтобы питаться, когда ничего полезного не давали. Благо в камерах было так холодно, что спрятанные запасы долго не портились. Это, признаюсь, продолжалось недолго. Мою камеру регулярно обыскивали и, наконец, обнаружили мои заначки – целлофан отобрали, а раскладывать еду на грязные полки было гигиенически небезопасно (не хватало еще подхватить дизентерию). Да и орды муравьев, которые были моими сокамерниками, почувствовав съестное, собирались на пир. Такой расклад меня не устраивал, потому что укус муравья штука очень болезненная и долго не заживает.
Следующая первостепенная задача – добиться телефонной связи с родителями, которые не слышали моего голоса вот уже три недели с момента моего ареста. Конечно же, это было «по технической причине». Тут снова помогали консулы и адвокаты, постоянно осаждая тюрьму и Госдепартамент США гневными письмами о нарушении прав человека и, к счастью, мудро не забывая рассказать о происходящем в средствах массовой информации. Почти месяц спустя это все же возымело желаемый эффект.
Я никогда не забуду свой первый разговор с отцом. Трясущимися руками, не от страха, а от волнения, что я не смогу сдержать слез, услышав родной голос, и тем самым еще больше расстрою родителей, я набрала папин номер. Единственный номер, который я всегда знала наизусть

[Samersen]

[Samersen]

Тюремное меню

В коридоре послышались тяжелые шаги. В отделение вошла начальница, или супервайзер, как их называют. Я быстро подпрыгнула, схватила одеяло и забилась в угол темной камеры, а мисс Синтия, смяв газету, села на нее, раскрыла огромный журнал и стала что-то писать. Так взору супервайзера предстала привычная картина: печальная одинокая девушка-заключенная в углу железных нар и строгая надзирательница, ни на минуту не выпускавшая опасную преступницу из вида.
По виду начальницы я уже догадалась, зачем она пожаловала к нам. Я встала и начала, трясясь от холода, стягивать с себя одежду…
Когда очередной досмотр с раздеванием на предмет наличия у меня контрабанды был завершен, в отделение как раз принесли обед на красно-сером массивном пластиковом подносе с углублениями, в которые раскладывалась пища.
Питание особым разнообразием ото дня ко дню не отличалось. На обед давали неизменные четыре тоненьких кусочка белого отсыревшего от постоянной влажности хлеба, по два кусочка колбасы и сыра, плюс немного невыносимо соленых маслянистых картофельных чипсов. Каждый обед включал в себя два двухслойных печенья с маслом посредине. Иногда их перепадало даже четыре. Бывали дни, когда давали темно-коричневые, приготовленные из сухой смеси муки, сахара и какао куски пирога брауни.
Ужин был более разнообразным – иногда в него входило нечто вроде гуляша из соевого мяса, бывала даже рыба в кляре, где обнаружить собственно рыбу в смеси муки и масла удавалось с трудом, но чаще всего предлагали слипшуюся переваренную лапшу. Изредка мне везло и перепадало что-то вроде овощного рагу в основном из моркови с луком и картофелем. Ужин всегда сопровождался двумя кусками белого хлеба, иногда, правда, даже серого хлеба, что считалось деликатесом. Больше всего я любила дни, когда давали просто кусочки отварной моркови. Это был праздник для пищеварения.
Завтрак приносили с трех до полчетвертого утра. В него входила каша, как правило, овсяная или манная, но чаще – кукурузные хлопья. С завтраком подавался «сок» в двух пластиковых пакетиках, по полстакана в каждом, напоминавший по вкусу известный россиянам в девяностые растворимый порошок «юппи», реже – растворимое молоко. К этому прилагалась маленькая, размером не больше половины моей ладони соевая котлета или кусок соленой колбасы, с которой стекал жир. И конечно, снова неизменные два куска отсыревшего хлеба.
Повторюсь, как несложно догадаться, хлебная диета способствовала тому, что заключенные очень быстро неестественно полнели, в чем, собственно, и была ее задача. Отсутствие сбалансированного питания и постоянное употребление в большом количестве хлебобулочных изделий со временем приводит человеческий организм к страшным последствиям и вызывает из-за дефицита аминокислот органную недостаточность – волосы начинают обесцвечиваться, а ногти становятся мягкими. Кроме того, человек получает цингу, ужасное заболевание, вызванное отсутствием витамина С, важного компонента многих химических реакций организма.
Понимая цели этой диеты, я стала есть только то, что имело хоть какую-то пищевую ценность, пряча маленькие порции, например овощей, в камере, чтобы заменять ими бесполезную еду.
Мисс Синтия однажды поделилась со мной страшной тайной, что в соседнем со мной отделении девочки очень просят сладкого, а заказать что-либо в тюремном магазине у них нет финансовой возможности. Тогда мы с ней договорились, что все мои маленькие пакетики сока я буду через нее тайком передавать заключенным в соседнем отделении. Так я собирала маленькие пирамидки из пластиковых пакетиков сока в своем шкафчике и в смену мисс Синтии передавала ей для женщин-заключенных.

[ambient]

Да Самерсен точно больной. Нет, чтобы защищать святых, он защищать пытается не пойми кого.