Г.БОРОВИК: из разговоров с Керенским
Наверное, да. А царь был под домашним арестом. И он, приходя домой после работы, переворачивал фотографии и картины с изображением царя лицом к стене, а на столах либо клал их на стол, либо заменял другими фотографиями. Но утром жена Добровольского, которая жила в этой же квартире, она возвращала портреты своего мужа на место, а вечером продолжалось то же самое. Но однажды, где-то в апреле 17-го года Керенский должен был по правовым делам встретиться с Николаем II. И он поехал к нему, и он провел двое суток в личном общении с ним. И он приехал другим человеком. Он убедился, поверил, во всяком случае, в то, что это чистый человек, что он хочет добра России, что он посвящает свою жизнь России. Так, во всяком случае, он мне рассказывал. И когда он вернулся домой, он прошел на две третьих жены Добровольского и сказал, что он был не прав, что царь Николай II достоин всяческого уважения и т.д. и т.п. «Я остаюсь тем же самым монархистом, потому что считаю, что монархизм для России не подходит никоим образом, он гибелен для нее, но как человека я его после двух дней, проведенных вместе с ним, я уважаю».
И он рассказал мне вообще поразительную вещь, которой ни в каких мемуарах не было. Что он небольшой группе офицеров дал очень большую сумму денег, когда он уже был премьер-министром, для того чтобы они вывезли семью и самого императора из России. ведь как вы знаете, семья обращалась к королевским семьям Западной Европы с просьбой приютить их в связи с этими событиями.
Ни одна королевская семья в Западной европе не захотела этого делать. Я спросил его, почему эти офицеры не смогли сделать это. Ну, хотя бы в безопасное место вывезти. Он сказал
«Дорогой мой, эти офицеры пропили деньги, которые я им дал». Вот такие были офицеры. Ну и надо вам сказать, и это не только он мне говорил, но это есть и в воспоминаниях полковника Синегуба. Когда в Зимнем дворце юнкера, которые должны были охранять его, получали оружие табельное, они становились в очередь, получали пистолеты, многие из них повторно подходили, еще пистолет получали, и еще раз, и потом эти пистолеты продавали большевикам.
Была настолько ненависть к Керенскому, особенно в петербургском гарнизоне, петроградском тогда, потому что во главе там стояли такой человек со странной фамилией – Полковников, который и не собирался, конечно, защищать его никоим образом. И таким вот манером они надеялись на быстрое свержение Керенского руками большевиков через две недели. Но как вы знаете, все получилось иначе. Он после этого вернулся в Россию. Был, кстати, нелегалом.
Но что интересно – уже началась война, уже 41-й год, и Керенский, которому предлагали, во-первых, во Франции получить французское гражданство, и в Америке предлагали получить французское гражданство. Он отказался. Он сказал «Я гражданин России, я останусь верным гражданином России». маленький эпизод во время нашей встречи: я подошел к окну и говорю «Ох, и холодно у вас тут в Нью-Йорке», снег был, был ноябрь; а он говорит «Это не у меня тут в Нью-Йорке, это у них тут в Нью-Йорке, а я как был гражданином России, так и есть гражданином России». Это он подчеркивал, это было для него очень важно. И надо сказать, что во время войны он помогал собирать средства для помощи Советскому Союзу. А когда после войны Ален Даллес замыслили создать в Европе, уже во время холодной войны, российское правительство в изгнании и во главе него поставить Керенского, Керенский отказался.
Мне потом рассказывала Елена Петровна Иванова-Пауэрс, как он говорит, «Ой, это мой генеральный секретарь», она рассказывала, что он после войны решил написать письмо Сталину благодарственное за то, что тот спас Россию. Написал, потом подумал и все-таки не отправил.
https://echo.msk.ru/programs/all/57299/