Попытка устроить Майдан в Белоруссии провалилась — хотя волнения в Минске и других городах будут продолжаться еще какое-то время
ПЕТР АКОПОВ
Но разве это Майдан? Это же народное восстание, бунт недовольных фальсификацией выборов — Лукашенко украл у людей их голоса, он должен уйти, говорят одни. Нет, хотя он и сфальсифицировал выборы, уходить он не должен — иначе к власти придут прозападные силы. Нет в Белоруссии никаких серьезных прозападных сил — пускай Лукашенко уходит, а народ выберет себе нового президента, который все равно будет сохранять дружеские отношения с Россией.
Вся эта разноголосица, если не сказать шизофрения, присутствует в российском общественном мнении, причем и в самых его широких патриотических кругах — не говоря уже о том, что для небольшой, но активной прозападной части российского общества борьба с Лукашенко является в первую очередь борьбой с Путиным: не получилось в России, так хоть на Белоруссии потренируемся. Как же нам оценивать происходящее в соседнем государстве?
В первую очередь — с точки зрения русских интересов, Русского мира, русской истории, тогда все станет кристально ясно. Белоруссия — это часть России. Не Российской Федерации, а нашей тысячелетней Родины. Временная независимость ничего не меняет: для истории три десятилетия — это очень небольшой отрезок времени. Легко укладывающийся даже в масштабы человеческой жизни — недаром Лукашенко правит своей страной 26 из 29 лет ее существования. И почти все эти годы лукашенковская Белоруссия находится в союзе с Россией — в Союзном государстве. То есть свой выбор Лукашенко сделал сразу — мы один большой народ; ну или, говоря более политкорректно, три братских народа, образующие один великий.
А сколько же должно у нас быть государств? Конечно, одно — но после развала Союза образовалось 15 независимых единиц. Ни у одной из них не было никакого опыта государственности — кроме России, от которой все и откололись. То, что процесс обратного собирания русских земель будет сложным, было понятно изначально — но от осознания этого такая задача не становится менее важной. Собиранием земель занимается, естественно, Россия — ведь только она и является государством-цивилизацией, хранителем и защитником интересов Русского мира (и всех тех народов, кто хочет быть в его орбите). Но работать с осколками СССР очень сложно — и не только потому, что наши противники пытаются увести от нас бывшие союзные республики, но и потому, что Россия сама еще не полностью восстановилась после развала, не осознала до конца свою самодостаточность, не выстроила надежную и эффективную модель своего государства. И это притом, что у нас есть огромный исторический опыт — и чувство ответственности перед предками и потомками. В осколках СССР ничего этого нет — поэтому там образуются временные конструкции, выстраиваемые местными национальными элитами.
- Спойлер
- Прибалтика ушла в состав Евросоюза — Эстония и Латвия стали к тому же и придатком скандинавских стран, а Литва потеряла треть населения. В мусульманских регионах — Средней Азии и Азербайджане — возникли автократические режимы пожизненных президентов или династий (Алиевы). Единственное исключение — совсем искусственная Киргизия, раздираемая региональными противоречиями.
Нет сильной власти и в Закавказье — но Грузия и Армения представляют из себя в полном смысле слова несостоявшиеся государства, хотя первое потеряло часть своей территории, а второе захватило часть чужой. Точно такое же несостоявшееся государство — Молдавия, поставляющая за границу гастарбайтеров и раздираемая между Россией и Румынией. Самая сложная судьба у более чем искусственной Украины — раздираемая борьбой за власть и собственность и региональными противоречиями, она попала под власть коррумпированных и антинациональных элит, решивших увести ее на Запад.
На этом фоне Белоруссия Лукашенко — это пример крепкого государственного образования. Причем русского и находящегося в союзе с Россией. Это не просто заслуга Лукашенко — вся нынешняя Белоруссия является его личным творением, созданным им и под него. Никакого исторического государственного опыта у Белоруссии не было — и Лукашенко корректировал и менял советскую модель государственного и общественного устройства. То, что получилось, может кому-то нравиться, а кому-то нет — но это пример успешного государственного строительства. Конечно, временного — потому что само существование независимой Белоруссии — это временное явление. Поэтому ни о какой сменяемости власти в Белоруссии с точки зрения русских интересов речи быть не может — потому что Лукашенко — это и есть и Белоруссия. Та, которая не часть Российской Федерации, — но часть исторической России.
При этом у Лукашенко есть народная поддержка — может быть, не те 80 процентов, что показали итоги выборов (приписки исключать нельзя — но их масштаб не может быть большим и тем более определяющим), однако абсолютное большинство в две трети он точно имеет. Поэтому требования «подчиниться воле народа» и уйти — не что иное, как демагогия из арсенала тех самых «цветных революций». Чудный набор технологий, следуя которым активное протестное меньшинство выходит на улицы — и сносит власть. Вот только незадача — оно сносит слабую и неуверенную в себе власть. Лукашенко силен и уверен в себе — он ощущает свою ответственность за созданную им Белоруссию. За ним огромное молчаливое большинство — часть из которого может быть недовольна теми или иными его действиями, но которое совершенно не собирается играть в «народную революцию», то есть ломать свое социальное государство.
Ну а как же реальные недовольные и протестующие — они же есть? Конечно: тут и часть городской молодежи, и часть проевропейски настроенных столичных жителей. Даже их претензии к власти невнятны — главная, впрочем, «устали от Лукашенко, давно правит». Но за него ведь голосует большинство? Нет, это все ложь — большинство против! На этом разговор можно заканчивать — потому что никаких серьезных свидетельств этого «всеобщего против» обнаружить в социально достаточно однородном белорусском обществе невозможно. В самом лучшем для оппозиции случае за нее около трети населения — но ведь это же меньшинство? Но им не важны цифры — важен настрой на свержение «диктатора».
А этот настрой на провокации и Майдан был ясен задолго до выборов — именно поэтому так нервничал Лукашенко, именно поэтому он, прекрасно знавший о том, что игра против него ведется с Запада, поверил еще и в причастность России к возможным провокациям. Да, в России есть целый ряд недоброжелателей Лукашенко — и не только среди зарящихся на белорусские активы экс-олигархов, но и среди наших западников, для которых «Лукашенко — сегодня, Путин — завтра». Но ни российские власти, ни подавляющая часть российского общества не были настроены против Лукашенко — и только в последние дни, на фоне провокации с задержанными российскими гражданами, у наших общих врагов появилась возможность играть на разжигании антилукашенковских страстей в России.
Россия несет особую ответственность за все осколки Советского Союза — но наша ответственность за Белоруссию самая большая. Так было и до украинского вывиха, и тем более после него. Это не значит, что мы считаем белорусов и Лукашенко слабыми, неразумными и тем более предателями, — это значит, что мы считаем своими, такими же, как мы, ни в чем не отделяем их от себя. Два разных, хотя и союзных, государства — миг на часах русской истории. Но пока он длится, в Белоруссии могут быть уверены — мы всегда придем на помощь, мы никому не позволим ни поссорить нас, ни разорвать наше единство.
