Как создавался белорусский язык.http://www.srpska.ru/article.php?nid=15485Почему белорусы выбирают русский, добровольно отказываясь от своего языка?
Может быть причина в том, что это не их язык, и что последние сто лет белорусам навязывали что-то искусственное и чуждое им?
Начнем с того, что разговорный белорусский язык очень близок говору жителей западных, центральных и южнорусских областей России. Сельские жители Белоруссии, Смоленщины, Брянщины, Курской, Орловской и Рязанской областей говорят практически на одном диалекте. Если рассматривать народ как единство людей одного языка, то получается, что говорящих на «белорусско – русском» диалекте гораздо больше в России, чем в Белоруссии.
Почему белорусов можно рассматривать как одно целое чуть ли не с половиной населения европейской части России? Потому, что люди, проживающие на всей этой территории, являются потомками близкородственных племен: Дреговичей, Радимичей, Кривичей и Вятичей, пришедших из Померании в 7-9 веках и заселивших земли Белоруссии и центральной России.
Позднее, во время колонизации Дона, из потомков перечисленных племен образовалось казачество. Говор донских казаков также похож на белорусский.
Начало создания белорусского языка.
Этим делом сначала занималась местная католическая шляхта – самые заметные ее представители Дунин-Марцинкевич и Богданович, а потом подключилась интеллигенция из разночинцев, выросшая на шляхетских фольварках. Классик Янка Купала (Lutskevich) был католиком и начинал писать по-польски, как и многие другие белорусские писатели. Шляхетская версия языка часто была на латинице, и больше походила на порченный польский. Разночинский вариант стал немного ближе народному языку, но тоже с обилием полонизмов, и параллельно использовал латиницу.
Вся эта затея с белорусским языком постепенно бы заглохла, так как народу была не нужна, если бы не революция.
Старики вспоминали, как в конце двадцатых служилось в белорусской армии. Следуя указаниям Троцкого, в каждой республике создавались национальные формирования, а команды отдавались на национальных языках. Ветераны тех формирований со смехом рассказывали, что белорусские хлопцы не понимали – чего от них хотят командиры. Во времена «сталинского ренессанса царских порядков» по обустройству уже советской империи, была сделана попытка унять почкование нарождавшихся псевдонаций. Белорусский язык опять реформировали, и приблизили к разговорному. Этот вариант был официальным до развала СССР. Но даже он был не нужен белорусам – говорили либо как в родной деревне или по-русски.
В Белоруссии насильственная «коренизация» получила крайне негативную оценку со стороны местного населения, которое даже в период большевистского террора пыталось сопротивляться советской «белорусизации». Особое возмущение белорусов вызывала практика принудительного введения белорусского литературного языка в сферу образования и другие области общественной жизни. Дело в том, что создатели белорусской литературной нормы всячески стремились отдалить её от общерусского литературного стандарта (прежде всего, путём многочисленных заимствований из польского языка), в результате — беларуская літаратурная мова оказалась нежизнеспособной и не выдержала конкуренции с русским литературным языком, который был значительно ближе к живому белорусскому наречию и воспринимался белорусами в качестве родного.
В довольно известной статье «Вражда из-за языка» (1926 г.), обращённой к Президиуму ВЦИК СССР, представители полоцкой интеллигенции писали:
«Когда впервые здесь насильно, т. е. без всякого плебисцита, стали вводить в школы, в учреждения белорусский язык, то население отнеслось к этой реформе настолько отрицательно, что в деревнях стали раздаваться такие голоса: «Сначала к нам пришли немцы, потом поляки, а теперь идут на нас… белорусы»…Т. е. население стало считать белорусизаторов своими врагами». В этой же статье отмечалось: «Нигде вы не услышите среди простого населения тот язык, который якобы «воспроизводится» правящими сферами, который они стараются сделать языком всех белорусов, т. е. тот язык, который даётся в Минске по особой терминологии. В основу этого языка положено минско-полесское наречие, и в него введена масса польских слов (до 45-50 %). Вот почему, когда вы говорите с белорусом, вы прекрасно его понимаете, и он вас понимает. А вот когда вы ему станете читать издаваемую в Минске на белорусском языке по новой терминологии газету «Савецкая Беларусь», то ваш собеседник только глаза пучит. «На каком это языке газета написана?» — недоумевает он».
В редакции белорусскоязычных газет того времени приходила масса писем от читателей, в которых они требовали публиковать материалы на русском языке. В качестве примера приведём весьма характерный отрывок из письма рабочего С. Карпенко в редакцию газеты «Чырвоная Полаччына»: «Прошу Вас с нового года сделать Вашу газету другом нашим и другом нашего родного населения Полоцкого округа, т. е. перевести её на столько процентов на родной нашему населению язык, на сколько Вы в данный момент печатаете на чуждом нашему населению белорусском языке. Я прекрасно знаю, что все сотрудники Вашей газеты с лучшим успехом могут писать на русском языке, чем ломаться на белорусском».