#345 Svastha » Вт, 22 мая 2012, 17:35
Лидия Соколова, узница Саласпилского концентрационного лагеря:
«Ров такой, всех выставили. И стреляют. Вдруг бежит немец, машет рукой, остановились. До нас очередь не дошла, может, человек пять перед нами».
Уже в Петербурге, спустя много лет, пришлось доказывать в суде, что Лидия Григорьевна действительно была в Саласпилсе. Она знает, как больно пережить все заново. Но вернуться все-таки решилась.
Лагерь почти не узнала, слишком многое здесь изменилось. Нет бесчисленных бараков и колючей проволоки. Там, где раньше был вход в концлагерь, надпись – «за этими воротами стонет земля». И когда-то знакомые всему Советскому Союзу слова, сегодня, как это ни страшно, теряют свой смысл.
Екатерина Денисенко, корреспондент:
«Метаморфозы с названием «Саласпилса» перевели сразу на 4 языка. Вот вариант на русском: учебник «История Латвии 21 век». Открываем раздел о Саласпилсе, читаем: полицейская тюрьма и воспитательно-трудовой лагерь. И еще один нюанс – издание вышло при финансовой поддержке посольства США в Латвии».
Юрис Путныньш, бывший мэр г. Саласпилс, депутат Сейма:
«Были случаи, когда кого-то стреляли, были случаи, бежали оттуда, и тоже их расстреливали. Но что там был лагерь массового уничтожения – тот, кто это говорит, он абсолютно ничего не знает о Саласпилском лагере. Покажите мне хоть одного историка, который говорит, что там уничтожали».
Историк Игорь Гусев. На изучение Саласпилского лагеря смерти потратил не один год.
Каждая зарубка – это лагерный день. Для кого-то это был день жизни, для кого-то последний день.
Историк выяснил, что заключенных закапывали в ближайшем лесу. Чрезвычайная комиссия в 1944- установила, что тут было похоронено больше 7 тысяч погибших детей. Десятки тысяч взрослых. Число замученных узников, скорее всего, больше. Чувствуя приближение советской армии, фашисты усиленно скрывали следы.
Игорь Гусев, историк:
«Мне люди рассказывали, что летом 1944-го здесь стояли столбы черного дыма. Это шло уничтожение трупов, уничтожение улик. Сам лагерь простоял до октября. И за несколько дней до прихода Советской армии сюда прибыли из Риги специально подготовленные люди, зачищали после себя следы преступления».
Но даже те тела, что обнаружила чрезвычайная комиссия, тогда не предали земле, как полагается. В итоге – трогающий душу мемориал и ни одного официального захоронения. Нет могил – нет преступления. Именно это дает возможность оппонентам приводить совсем другие цифры.
Хейнрихс Стродс, историк:
«Похоронено там около 2 тысяч человек. Это все, кто погиб в Саласпилсе. Потом там есть 5-6 повешенных, которые там организовали бегство. Это тюрьма и лагерь трудового воспитания».
Игорь Гусев, историк:
«Руководил лагерем немецкий комендант и его помощники. Ну а всю черную работу, всю кровавую работу, как правило, выполняли местные латышские добровольцы. По сути, здесь латышские полицейские истязали латышских заключенных. Тот самый неудобный факт, который сегодня не очень принято вспоминать в официальной истории Латвии».
Тела погибших узников Игорь Гусев находит и сегодня. Последние раскопки на старом гарнизонном кладбище. Женские и детские останки. Глубоко копать не пришлось. Здесь фашисты закапывали тела, маскируя их под давние захоронения.
Хейнрихс Стродс, историк:
«Яды применяли? Кровь брали у детей? Нет, нет».
Иван Гаврилов, узник Саласпилского концентрационного лагеря:
«Брали кровь, вели специально в санблок, как они называли…»
О том, как он сам и два его брата стали донорами для солдат Третьего рейха, Иван Иванович помнит, не смотря на категоричное «нет» латышских историков.
Иван Гаврилов, узник Саласпилского концентрационного лагеря:
«Выкачивали кровь так: теряешь сознание, чуть пошевелился – опять берут. Сколько они брали? Старший брат еще сам дошел. Младшего мама на руках несла. Он умер».
В лагерь их забрали на территории Латвии. На семью донесли соседи, обвинив в поддержке советской власти. Когда родителей угнали дальше, в Германию, братьев выкупили из Саласпилса. Тетя, Иван Иванович до сих пор ее вспоминает, отдала надсмотрщикам последнюю корову и велосипед.
Назвать Саласпилс «воспитательно-трудовым», как предлагают власти Латвии сегодня, у Ивана Ивановича язык не поворачивается. Вот же, бумага: те же чиновники не так давно приравняли Саласпилский лагерь к концентрационному.
Слова на немецком Леониде Семеновне до сих пор даются с трудом. Название еще одного фашистского концлагеря. Туда увели ее маму. Сама она попала в Саласпилс из Белоруссии в 12 лет.
Леонида Дыбленко, узница Саласпилского концентрационного лагеря:
«Длинный стол, белый хлеб, молоко и масло, творог. Они не принуждали, но кто не хочет кушать? А сестра была старше, и кто-то ей сказал: не иди это кушать, оно отравлено. И я хотела с братом побежать, а Надя нас не пустила, сказала, это не для нас, нам будет позже. А кто поел это – на утро пленные выносили штабелями этих детей».
Сейчас Леонида Семеновна с мужем живет совсем недалеко от бывшего концлагеря. После всех мучений так и осталась здесь, в городке Саласпилс.
На место бывших бараков старается не ходить. А когда приходит, видит, как потемнели скульптуры, как осыпается гранит. Мемориал давно нуждается в ремонте. Только и этот хозяйственный вопрос стал политическим.
Галина Муштавинская, председатель русского общества Латвии в г. Саласпилс:
«Москва и должна была выделить 120 тысяч на ремонт… Отказались наотрез. Сказали, что мемориал находится на земле латвийской. России здесь не место. От денег отказались».
Игорь Гусев, историк:
«Те, кто говорит, что Саласпилс был воспитательно-трудовым лагерем, я считаю, сегодня эти люди возрождают тот нацистский сумрак, который здесь царил 65 лет назад».
Екатерина Денисенко, корреспондент:
«В 43-м в Саласпилс приехала немецкая съемочная группа. Детей впервые отмыли, одели, повязали белые бантики. Так пропагандисты снимали кино о том, как хорошо живется детям в Саласпилсе. А жили они в бараках по 700 человек. И напоминает об этих бараках сегодня лишь каменная плита, на которой до сих пор появляются игрушки. Обязательно цветные и яркие».
Сва - "Я", Стха - укорененный (санскрита). СвастхА - быть укорененным в каждом "Я": телесном, ментальном, духовном, постоянно находиться в потоке любви