Они пришли вовремя.
К восьми часам утра, как было сказано, 29 сентября 1941 года.
Тысячи объявлений по всему Киеву, захочешь не узнать, узнаешь.
Огромная колонна, несколько тысяч человек.
Старики.
Женщины.
Дети.
Мужчины были на фронте, а они нет.
Не были.
Холодный ветер, пасмурное утро.
Озябшие руки сжимают баулы с вещами.
Сказали взять самое ценное.
Старики молчат.
Старики всё знают, еврей, который дожил до старости знает всё.
Женщины не хотят верить.
Прижимают детей, будто могут их от чего то защитить, сжимают их до боли в стиснутых пальцах.
Дети молчат.
Не плачут.
Ужас родителей передался им, они замерли, застыли.
Огромная масса людей, и каждая фигура в ней отдельно.
Невыносимо одинокая в толпе.
Немцы отдают команду.
Люди идут, идут по одиночке, идут взявшись за руки.
Бесконечная колонна людей.
Идут своим городом, таким нежным и любящим, таким родным и тёплым.
Чужим и мёртвым.
Шаг за шагом, тысячи шагов, молча.
Пропускные пункты.
Все вещи сдать.
Немцы тщательно их отсортируют, разложат по ценности и функциям.
Они очень методичны, немцы.
Кто то отправит домой платье жене, кто то подберет игрушку ребёнку.
Игрушку другого ребенка.
Этим детям уже не нужны игрушки.
Они стоят голые, рядом с голыми матерями, тысячи голых людей дрожат на ветру у края рва.
У края смерти.
Их убивают.
Методично, так как немцы делают всё.
Просто задача такая, убить абсолютно всех.
Нет, они не знают никаких секретов, которых бы не рассказали.
Никаких тайн, которых не захотели выдать.
Они не нанесли Рейху никакого ущерба, что могут сделать Рейху вон те брат и сестра, 5 и 7 лет?
Они дрожат, держа друг друга за руки, абсолютно беззащитные.
Рейх убьет их потому, что они евреи.
Только за это.
Для Рейха этого достаточно.
Щелкают затворы, гремят выстрелы.
Падают в ров тела.
Учетчики сортируют вещи.
Методично.
Они убили всех.
Больше ста тысяч человек.
Евреев, украинцев, цыган.
Ров разницы не знал.
*******************************************
Я не могу вернуть им жизнь.
Это не в человеческих силах.
Я не могу за них отомстить.
Это давно сделали за меня.
Я могу только пройти их путём.
Выкурить за них сигарету.
Выдохнуть дым, посмотреть, как он рассеивается на ветру.
Вдохнуть полной грудью воздух.
Постоять, просто постоять столько, сколько захочу.
Я пойду, чтобы они знали, что всё было не зря!
Что мы живы, и наши дети расскажут об этом своим детям.
Чтобы они знали, что спустя четыре года знамёна летели на брусчатку и их топтали сапоги.
Всё было не зря.
Я пойду, чтобы они знали, что эти два слова, Бабий Яр, знает весь Мир.
Что о каждом из них помнят, и каждое имя сохранено.
Завтра я пойду их путём.
Я пойду, чтобы они знали, что я ничего не забыл и ничего не простил.
Я никогда ничего не забуду и никогда ничего не прощу.
(c) М.Бужанский